Александр Городницкий - След в океане

Сон привиделся мне наяву, наяву, —
Я на судне во сне в океане плыву.
На корме, где от досок ступням горячо,
Ветер северный тронул меня за плечо.
И спросил я у ветра: «Послушай-ка, брат,
Почему так тебе я особенно рад?
Почему все смотрю я на след за кормой?
Почему так хочу я вернуться домой?
Я родительский дом вижу в той стороне.
Там ни ночью ни днем свет не гасят в окне.
Утомясь от забот, и не ведая сна,
Меня матушка ждет у окна, у окна».
Шепчет ветер: «Ты слов понапрасну не трать.
Где родительский кров, там не ждет тебя мать.
В стороне от жилья серый камень стоит, —
Мать родная твоя под тем камнем лежит».
«Ты не бей меня влет, — эта рана сильна.
На Земле меня ждет молодая жена.
Тяжело ей в разлуке, но к ней я приду.
Отведут ее руки любую беду».
Шепчет ветер, и вторит седая волна:
«Не приветит тебя молодая жена.
Уж давно не глядит она вслед кораблю,
Все равно, — говорит, — я его не люблю».
«Кто же тянет ко мне золотые лучи?
Кто негромко во сне окликает в ночи?
Кто назад меня манит в родные края?»
«Это песня твоя, это песня твоя».
Сон привиделся мне наяву, наяву, —
Я на судне во сне в океане плыву.
Судно набок креня, окликая: «Постой!»
Догоняет меня звук пустой, звук пустой.

Нам разлука с тобой знакома,
Как у времени ни проси,
Он горит у подъезда дома,
Неуютный огонь такси.

Чемодан мой несут родные,
И зеленый огонь погас,
И плывут твои мостовые,
Может, нынче в последний раз.

Мне не ждать на твоих вокзалах,
Не стоять на твоих мостах,
Видно, времени было мало
Мне прижиться в этих местах.

Как приехавший, как впервые,
Отвести не могу я глаз,
И плывут твои мостовые
Может, нынче о последний раз.

Не вернуть уходящих суток
Ненадежной шумихой встреч,
Четких улиц твоих рисунок
От распада не уберечь.

Восстановят ли их живые,
Вспоминая погибших нас?
И плывут твои мостовые
Может, нынче в последний раз.

Когда на сердце тяжесть
И холодно в груди,
К ступеням Эрмитажа
Ты в сумерки приди,
Где без питья и хлеба,
Забытые в веках,
Атланты держат небо
На каменных руках.
Держать его, махину,
Не мед — со стороны.
Напряжены их спины,
Колени сведены.
Их тяжкая работа
Важней иных работ:
Из них ослабни кто-то —
И небо упадет.

Во тьме заплачут вдовы,
Повыгорят поля,
И встанет гриб лиловый,
И кончится Земля.
А небо год от года
Все давит тяжелей,
Дрожит оно от гуда
Ракетных кораблей.
Стоят они, ребята,
Точеные тела,
Поставлены когда-то —
А смена не пришла.
Их свет дневной не радует,
Им ночью не до сна,
Их красоту снарядами
Уродует война.

Стоят они, навеки,
Уперши лбы в беду,
Не боги — человеки,
Привычные к труду.
И жить еще надежде
До той поры, пока
Атланты небо держат
На каменных руках.

И снова закаты мглисты,
И пахнет сырой золой.
Ковры-самолеты листьев
Над синей скользят землей.
И низко туманы влажные
Плывут вослед.
Ведь вовсе не так уж важно,
Что крыльев нет.

Сигналит гусь утомленным,
Словно такси во мгле.
Звезды огонек зеленый
Дрожит на его крыле.
И низко туманы влажные
Плывут вослед.
Ведь вовсе не так уж важно,
Что крыльев нет.

И если усну теперь я,
Не твой я уже, не твой. —
Усталое пенье перьев
Я слышу над головой,
И низко туманы влажные
Плывут вослед.
Ведь вовсе не так уж важно,
Что крыльев нет.

Мне трудно, вернувшись назад,
С твоим населением слиться,
Отчизна моя, Ленинград,
Российских провинций столица.
Как серы твои этажи,
Как света на улицах мало!
Подобна цветенью канала
Твоя нетекучая жизнь.

На Невском реклама кино,
А в Зимнем по-прежнему Винчи.
Но пылью закрыто окно
В Европу, ненужную нынче.
Десятки различных примет
Приносят тревожные вести:
Дворцы и каналы на месте,
А прежнего города нет.

Но в плеске твоих мостовых
Милы мне и слякоть, и темень,
Пока на гранитах твоих
Любимые чудятся тени
И тянется хрупкая нить
Вдоль времени зыбких обочин,
И теплятся белые ночи,
Которые не погасить.

И в рюмочной на Моховой
Среди алкашей утомленных
Мы выпьем за дым над Невой
Из стопок простых и граненых —
За шпилей твоих окоем,
За облик немеркнущий прошлый,
За то, что, покуда живешь ты,
И мы как-нибудь проживем.

Меж Москвой и Ленинградом
Над осенним желтым чадом
Провода летят в окне.
Меж Москвой и Ленинградом
Мой сосед, сидящий рядом,
Улыбается во сне.
Взлет, падение — и снова
Взлет, паденье — и опять
Мне судьба велит сурово
Все сначала начинать.
Меж Москвой и Ленинградом
Я смотрю спокойным взглядом
Вслед несущимся полям.
Все события и люди,
Все, что было, все, что будет,
Поделились пополам.
Меж Москвой и Ленинградом
Семь часов — тебе награда,
В кресло сядь и не дыши,
И снует игла экспресса,
Сшить стараясь ниткой рельса
Две разрозненных души.
Меж Москвой и Ленинградом
Теплый дождь сменился градом,
Лист родился и опал.
Повторяют ту же пьесу
Под колесами экспресса
Ксилофоны черных шпал.
Белит ветер снегопадом
Темь оконного стекла…
Меж Москвой и Ленинградом
Вот и жизнь моя прошла.

Нам ночами июльскими не спать на сене,
Не крутить нам по комнатам сладкий дым папирос.
Перелетные ангелы летят на Север,
И их нежные крылья обжигает мороз.

Опускаются ангелы на крыши зданий,
И на храмах покинутых ночуют они,
А наутро снимаются в полет свой дальний,
Потому что коротки весенние дни.

И когда ветры теплые в лицо подуют
И от лени последней ты свой выронишь лом, —
Это значит, навек твою башку седую
Осенит избавление лебединым крылом.

Вы не плачьте, братишечки, по давним семьям,
Вы не врите, братишечки, про утраченный юг, —
Перелетные ангелы летят на Север,
И тяжелые крылья над тундрой поют.

У испанской границы пахнет боем быков,
Взбаламученной пылью и запекшейся кровью.
У испанской границы не найдешь земляков,
Кроме тех, что легли здесь — серый крест в изголовье.