Грэм Робб - Парижане. История приключений в Париже.

• Как студентов затронула все возрастающая социальная мобильность конца 1960-х гг.?

Социальная мобильность была смешанным благом. Она означала не только то, что дети пролетариата могли претендовать на руководящие посты, но и то, что дети буржуа могли оказаться в рядах неопролетариата.

В результате продолжающихся протестов и ввиду ущерба, нанесенного собственности университета, 2 мая власти решили действовать. Министры в правительстве испугались, что беспорядки в Нантере распространятся на другие части университета. В тот вечер по телевидению выступил декан Нантера, который с видом мрачного сожаления объявил о временном прекращении занятий.

К этой сложной борьбе на новой территории общественных отношений декан Граппен был, к несчастью, не готов, как гладиатор, оказавшийся на минном поле. Он говорил фразы, построение которых было таково, что требовало от слушателей необычной концентрации внимания, чтобы понять их смысл. Чтобы должным образом согласовать фразу грамматически, он собирал существительные и местоимения в конце предложения. В сущности, он сдавал небольшой публичный экзамен, устроенный самому себе. Он закончил свое обращение; экран стал серым; студенты продолжали уезжать из Нантера и по одному вливаться в пахнущие хлоркой коридоры и аудитории Сорбонны.

Мятеж теперь переместился с пустыря на западной окраине в самое известное, телегеничное и предопределенное место в континентальной Европе – Латинский квартал в Париже и его главную торговую артерию – бульвар Сен-Мишель.

На следующий день, вступив на минное поле, власти попросили полицейских очистить помещения Сорбонны.

Студентов, собравшихся во дворе Сорбонны 3 мая, вдохновляли такие же протесты в Нанте, Страсбурге, Берлине и Беркли. Используя кирки и молотки, они превратили части здания и мебель в нем в «антифашистское снаряжение» (палки и камни). Они ожидали нападения антикоммунистической студенческой группы под названием «Запад», в которую проникли бывшие террористы-боевики из ОАС. Члены группы «Запад», в мотоциклетных шлемах, размахивавшие топорищами, устроили демонстрацию в нескольких метрах от бульвара Сен-Мишель, требуя, чтобы протестующих отправили в Пекин.

Около четырех часов того дня, вместо фашистов в шлемах, лезущих в драку, студенты увидели входящий с площади Сорбонны батальон людей в форме, которые обычно в пятницу вечером занимались тем, что регулировали уличное движение, арестовывали взломщиков, гоняли нищих и выражали восхищение сексуально привлекательными частями тел парижских женщин и – в меньшей степени – иностранных туристок.

Эти полицейские, которых студенты ошибочно приняли за бойцов CRS (республиканский отряд безопасности – жандармерия во Франции. – Пер .), не имея достаточно опыта управления толпой, выполнили свою задачу топорно. Они затолкали три сотни студентов в «салатники» (полицейские «воронки»). Одним из арестованных был Даниэль Кон-Бенди, известный как Рыжий Дэни, который должен был появиться на митинге в Парижском университете 6 мая; его обвинили в «агитации».

Университетские власти и правительство полагали, что «экстремисты» в Сорбонне представляют меньшинство, а все остальные студенты сидят по своим бетонным клетушкам, готовясь к экзаменам, которые им предстояло сдавать через три недели.

Несмотря на все более распространяющуюся тенденцию носить одежду и прически «унисекс», полицейские с успехом отличали студентов от студенток. Избегая контактов со студентками, они согнали студентов в поджидавшие их автобусы.

То, что случилось потом, имело большее значение, чем могло показаться через сорок лет. Студентки окружили полицейские автобусы и начали скандировать «CRS – SS!», приравнивая полицию к эсэсовцам (исторически сомнительный, но цепляющий слух лозунг), и «Освободите наших товарищей!». Для полицейских эти девочки не были троцкистками, ленинистками, сталино-христианками или маоистками; они были объектами желания и украшениями жизни, способными к деторождению. Произносимое ими слово «товарищи», которые могли быть и мужского, и женского пола, придали новое направление конфликту и вызвали опасную слуховую путаницу в силах правопорядка.

Семь дней спустя, в первую «ночь баррикад», полиция перешла в наступление. Полицейские пошли на штурм плохо сделанных баррикад на улице Гей-Люссака и незаконно врывались в квартиры, преследуя бунтующих студентов. На улице рядом с институтом Эколь-де-Мин из дома выбежала девушка практически без одежды и остановилась на улице, как затравленный кролик. Ее провели вдоль шеренги полицейских, избили и втащили в «салатник», который ждал на улице Фоссе-Сен-Жак. Местные жители, которые стали свидетелями этого насилия, пришли в ужас.

Вопросы и образцы ответов

• Как изменился конфликт?

Конфликт получил оттенок «левизны» и стал поляризованным. Полицейские, которые были преимущественно пролетарского, ремесленного и мелкобуржуазного происхождения, утверждали институциональную власть над единичным буржуазным самовыражением. Однако они делали это без благословения своего буржуазного начальства. Префект полиции Морис Гримо, увидевший сцены насилия по телевизору, послал циркуляр всем своим агентам: «Бить лежащего на земле демонстранта – все равно что бить себя». Этот скорее афоризм, нежели приказ был, очевидно, встречен с непониманием или насмешкой.

• Кто был виноват?

А) Полицейские, которые предложили позволить студентам покинуть Сорбонну мирным путем, а затем стали их арестовывать, когда те попытались уйти. Это вызвало резкий протест, который полиция подавила с жестокостью, приведшей, в свою очередь, к еще более негодующим демонстрациям.

Б) Никто не виноват. Хотя пламя бунта раздувала полиция, сознательные намерения отдельных людей и групп были в силовой борьбе, которую, в свою очередь, определяли долговременные исторические тенденции. Природа этой борьбы оставалась неясной большинству ее участников.

• Какова была природа этой борьбы?

Студенты выражали форму потребительского протеста, сфокусированного на сокращении штатов, плохих условиях жизни в общежитии, разделении по признаку пола и законе (Луи Фуше), который ограничил бы доступ к университетскому образованию. Когда полицейские стали нападать, оказалось, что студенты противостоят бунту вооруженных представителей низших классов. Этот бунт больше соответствовал лежащим в его основе историческим тенденциям (монополизации прибавочной стоимости буржуазией, отчуждение пролетариата и т. д.) и поэтому стал новым очагом волнений.