Владимир Замлинский - Богдан Хмельницкий

Смятение в правящих кругах Польши, вызванное разгромом шляхетского войска восставшими казаками и крестьянами, еще больше усилилось, когда на борьбу против господ поднялись крестьяне и мещане в самой Польше.

10 мая на границе Литвы в местечке Меричи смерть настигла 52-летнего короля Владислава IV. Магнатская группировка решила воспользоваться этим, чтобы сместить Оссолинского и посадить на его место своего ставленника. Это заставило канцлера предложить Хмельницкому мир. Посредником вновь выступил Адам Кисель, обратившийся с письмом к гетману.

Кисель, как всегда, демагогически писал:

«Прошедшее предадим забвению. Война и исчадья ее — голод, язва — суть наказания, посылаемые свыше, и Речь Посполитая восчувствовала их ныне в полной мере. Желать продолжения оных на гибель отечества есть дело беззаконное. Мщение божеское следует отклонять молитвами, свои укрощать раскаянием и печься о заживлении, а не о растравлении ран. В межусобной брани славнее для победителя влагать в ножны меч свой, нежели обнажать его на новое поражение. Хмельницкий! Не оскорбляй величия божия, не нарушай спокойствия общего, отошли татар в их улусы, распусти казаков, отправь посланников своих в Варшаву с изъяснением истинных причин возмущения вашего и обид, нанесенных войску и тебе самому, удостоверь Речь Посполитую в верности, впредь никогда не изменяемой…»

Когда Хмельницкий прочел это письмо старшине, собравшихся охватил гнев и возмущение:

— Прекратить восстание?! Ишь чего захотел, шляхетский лизоблюд! Не бывать этому!

И каково же было удивление старшины, когда Хмельницкий, выслушав всех, высказал мысль, что к письму Киселя следует прислушаться и согласиться на перемирие:

— Не о том речь моя, чтобы прекратили мы дело наше, а о том, чтобы хватило нам времени организовать войско, чтобы заручиться поддержкой со стороны царя русского. А для будущей войны с поляками и защиты народа нашего от их зверств ехать полковникам по всей Украине и поднимать далее народ на войну.

Не все поддержали Хмельницкого, потребовалось созвать большую раду. И вновь ударили сигнальные орудия, забили барабаны.

Всю ночь Хмельницкий не смыкал глаз. Снова и снова призывал к себе старшин, просил убедить казаков, народ, что для них сегодня перемирие нужнее, чем даже ляхам.

Когда на следующий день, 1 нюня, поднялось солнце, большой белоцерковский майдан был забит людьми. Только казаков пришло более 20 тысяч, а всего на раду стеклось до 70 тысяч человек. Такого еще не видывали.

Когда на помост вышел со старшиной Хмельницкий и поднял над толпой свою гетманскую булаву, все замерли. Молча слушали, когда Хмельницкий говорил о письме Киселя и необходимости перемирия, и когда громовым, слегка дрожащим от волнения голосом читал свое письмо народу. И лишь когда закончил, майдан взорвался, словно вулкан, гневно и решительно. Казалось, разъяренная толпа сомнет помост. Но гнев ее лишь доходил до него и откатывался назад, укрощенный словами Богдана. И народ отступил.

Шестьдесят верных и надежных казаков были разосланы по всей Украине с универсалом Хмельницкого народу, составленным и подписанным 28 мая 1648 года. Именуя себя гетманом «славного войска Запорожского и всея по обеим сторонам Днепра сущей Украины Малороссийской», Хмельницкий обратился к народу с призывом «восстать соединенными силами против врагов веры благочестивой и свободы».

В это же время решили направить в Варшаву для переговоров об условиях мира посольство из казацких старшин, уже не раз бывавших там, — полковников Федора Вешняка и Лукьяна Мозырю, сотника Григория Бута, писаря Ивана Петрушенко.

Задумали направить письмо королю — якобы не знали о его смерти. Такое письмо обязательно будет прочитано на сейме.

Утро 2 июня 1648 года. Зал роскошного Белоцерковского дворца, где была устроена канцелярия, наполнился июньским солнцем, и все его убранство, украшения и позолота постепенно преображались. Утренняя свежесть бодрила, работалось легко. Сидевший за столом Выговский еле успевал записывать за гетманом:

«…Наияснейший милостивый пан король, пан наш милостивый и благодетель! Смиренно повергаем к стопам Вашего величества нашу верность и казацкую нашу службу. Хоть мы уже и наскучили Вашей королевской милости своими беспрестанными жалобами о нестерпимых обидах, какие нам чинят господа старосты и помещики украинские, но негде нам искать обороны: только на господа бога да на милосердие Вашего величества полагаем надежду…»

Перечислив все обиды, которые причинило украинскому населению местное шляхетство, как польское, так и украинское, гетман велел писарю особенно подчеркнуть то обстоятельство, что поднятое оружие «и пролитая христианская кровь есть дело рук некоторых магнатов польских…, следующих тиранским своим склонностям и вымыслам на пагубу народа русского». Сделав предположение, что Потоцкий действовал против воли короля, Хмельницкий объяснил, что они вынуждены были поднять оружие в свою защиту, и просил короля проявить к казакам отеческое милосердие и заступничество, оставив их при прежних правах и вольностях.

Хмельницкого неотступно преследовала мысль о будущем. Тысячи восставших крестьян и казаков, составляющие его войско, не помышляют о возможности какого-либо мира. У них лишь одно желание — навсегда избавиться от панского гнета. Каждый из них мечтал о земле и воле, которые гетман обещал в своих универсалах. Но Польша огромная и еще очень сильная страна, для которой плодородные земли Украины с даровыми рабами — бездонный источник богатств; ни магнаты, ни шляхта от них добровольно не откажутся. Может, решение придет потом, с новыми победами, в которых он теперь не сомневался, а пока необходимо выиграть время и заручиться расположением нового короля. Нужно хорошенько продумать инструкции послам. Требования к королю и сейму должны быть умеренными, чтобы не озлобить их. Диктуя Выговскому инструкцию, он, как и в письме королю, сначала говорил о притеснениях, которые терпят казаки со стороны польско-шляхетской администрации, выдвигая это как основную причину выступления, а потом уже перечислил требования, которые должны предъявить послы — увеличить реестр казаков с 6 до 12 тысяч; выдать жалованье, которого уже пять лет не получали реестровцы; восстановить права православной религии и возвратить православные церкви, захваченные униатами.

Нельзя сказать, чтобы условия, на которых должно было основываться перемирие, отвечали желаниям всего казаческого сословия и тем более крестьян. Под защиту в основном брались зажиточные группы казачества. Ведь они владели мельницами, прудами, лугами, хуторами, а бедные казаки жили промыслом и рыбачеством, да и то значительную часть отдавали шляхтичам-полковникам. В составленных документах проявилась ограниченность позиции Хмельницкого. С одной стороны, он выражал чаяния народа, стремящегося к лучшей жизни, к освобождению страны от шляхетско-магнатской тирании, в в то же время соблюдая интересы старшины, богатых казаков, выходцем из которых был сам. Такая двойственность политики Хмельницкого приводила к противоречиям в повстанческом лагере…