Наталья Муравьева - Гюго

— Я не сделала ничего плохого! — отбивалась она. — Пустите меня!

Но они тащили ее.

— Ну, живей! Получишь свои шесть месяцев тюрьмы. Ни больше, ни меньше.

Гюго молча следовал за ними. В окно полицейского участка он увидел, как женщина бросилась к ногам комиссара и стала рвать на себе волосы. Гюго вошел:

— Я хочу сказать несколько слов в защиту этой женщины.

— А кто вы такой?

Когда писатель назвал свое имя, тон полицейского комиссара изменился. Гюго рассказал все, что он видел на перекрестке.

— Следовало бы арестовать не девицу, а мужчину, — закончил он.

— О, как добр этот господин! — твердила женщина, глядя на него посветлевшими, изумленными глазами.

Героиня его романа Фантина будет похожа на эту женщину.

Дочку Фантины он назовет Козетта. Ребенок, попавший в руки жестоким и жадным людям. Побои, ругань, недоедание. Испуганные глаза, босые ноги, рваное платье, маленькие руки, загрубевшие от работы…

Книга будет протестом против безжалостности сытых и равнодушных.

Роман постепенно выходит из берегов первоначального замысла. Возникают новые герои. И один из них — Мариус Понмерси — особенно близок автору. Гюго вложит в этот образ мечты, горести и стремления собственной молодости. Мансарда. Бедность. Великие планы. Упорный труд. И любовь.

Отец Мариуса, старый ветеран, ухаживающий за цветами в своем саду, будет очень похож на генерала Гюго в опале. Тут появится и двойник библиотекаря Руайоля; зазвучат разговоры в роялистских салонах. «Кровожадный узурпатор… Корсиканское чудовище». Все, что он слышал в детстве, найдет здесь отражение. Но, конечно, роман не станет автобиографией. Главное в нем — это жизнь и страдания бедняков. Гюго думает назвать его «Нищета», а главному герою дать имя Жан Трежан.

Когда Гюго писал «Последний день приговоренного», во Франции почти совсем еще не было социальных романов, романов о современном обществе с его язвами. Теперь их появились десятки, сотни. Их создала плеяда писателей, выступивших в 30—40-е годы. Эти таланты родились и выросли на почве, оплодотворенной революционными бурями.

Особенно много сделал для нового социального романа Бальзак. Гюго восхищается его бесстрашным анализом. Бальзак в «Человеческой комедии» берет общество мертвой хваткой, срывает маски, исследует пороки, проникает в сокровенные тайники фактов и событий.

Жорж Санд тоже воюет с обществом, с его жестокими предрассудками и несправедливостью.

Она близка Гюго своими неизменными симпатиями к угнетенным, верой в будущее.

В начале творческого пути Жорж Санд волновал главным образом вопрос о положении женщины в современном мире. Скоро писательница убедилась, что вопрос этот нельзя разрешить без перестройки всего существующего общества. Она обратилась к социалистическим учениям своего времени. Влияние идей Сен-Симона и его последователей определило весь характер дальнейшего развития писательницы.

Один за другим появлялись в начале 40-х годов ее социальные романы: «Странствующий подмастерье», «Орас», «Консуэло», «Мельник из Анжибо». Все настойчивее звучала в них критика устоев общества, все горячее становилась проповедь социалистических идей. Идеи Жорж Санд, «подобно пламени пожара, разлились по всему свету», — писал Генрих Гейне.

Любимые герои писательницы — дети народа, к ним стремятся приблизиться «блудные сыны» буржуазии и дворянства, правдоискатели, мечтатели и борцы. Их планы переделки мира иллюзорны, в них отражается незрелость и робость программы французских социалистов-утопистов. И все же романы Жорж Санд вдохновляли современников на борьбу, призывали к поискам путей в будущее.

Гюго подружился с этой женщиной-писателем и нередко навещал ее в поместье Ноган, где собирался большой круг литераторов, политиков, артистов.

Дно большого города с его закоулками и тайниками освещал в своих произведениях писатель Эжен Сю. Его роман «Парижские тайны», выходивший выпусками в 1842–1843 годах, имел шумный успех. Конечно, Эжену Сю далеко до философских и социальных глубин Бальзака, но его романы-фельетоны, порой сентиментальные, порой авантюрные, рассчитанные на широкую публику, тоже несут в себе протест и содержат гуманные идеи.

Виктор Гюго, погружаясь в работу над социальным романом, мог опираться на живой опыт современников. И он не отвергал этого опыта, но, конечно, не собирался никому подражать.

Он скажет свое слово, и скажет его по-своему. Вступительные главы романа уже созданы. Жюльетта принялась за переписку.

22 февраля 1846 года Гюго идет на утреннее заседание Палаты пэров. Холодный солнечный день. Поэт торопится, но невольно замедляет шаг при виде человека, необычайно похожего на главного героя его романа.

Два полицейских ведут этого человека под конвоем. Он бледен, худ, мрачен. Еще молод, нет и тридцати лет. На нем холщовые панталоны, короткая блуза, деревянные башмаки на босу ногу. Растрепанная голова не покрыта. В руках коврига хлеба. Кругом говорят, что он украл ее, за то его и взяли. Полицейские останавливаются; один из них заходит в какой-то магазин, другой остается стеречь арестованного. Тут же, у входа в магазин, стоит карета с герцогским гербом; через окно ее видно, как холеная женщина в бархате, откинувшись на спинку сиденья, играет с нарядным розовым ребенком. Богатство проходит мимо бедности.

Словопрения в палате кажутся Гюго после всех этих мыслей о жизни очень далекими от нее. Те же праздноболтающие, что осудили когда-то Барбеса, заседают и теперь. Удастся ли ему принести здесь какую-нибудь пользу? Как и прежде, писатель вне партий и группировок. Хочет ратовать в одиночку за высокую человечность, за права угнетенных классов и народов, за отмену смертной казни, за свободу писателя.

19 марта Гюго произнес свою первую речь в Палате пэров. Он выступил в защиту Польши, призывая Францию — родину революции — вступиться за польских патриотов, поднявших в Кракове восстание. Речь встречена в палате холодно. Не найдет она отклика и в правительственных кругах. Францией правят отнюдь не гуманисты, подобные Гюго. Министр Гизо не выступит против Священного Союза. Монархи и их приспешники вершат свою волю в Европе. Восстания в Кракове и в Галиции зверски подавлены. Краков присоединен к Австрии с согласия России и Пруссии.

Гизо противится реформам и внутри страны, «Обогащайтесь, господа, и вы станете избирателями», — отвечает он на требования провести реформу избирательного права. И горсточка господ обогащается вовсю. Растут состояния миллионеров, а государство в постоянном долгу у Ротшильдов, у биржевых игроков, у мошенников.

Да ведь те же мошенники сидят и в министерстве и в Палате пэров. Министры сами акционеры компании по строительству железных дорог, которые прокладываются за счет государства. Министр общественных работ Тэст изобличен во взяточничестве. На всю страну гремит скандальный процесс пэров-аферистов Пармантье и Кюбьера. Они подкупали чиновников, чтоб добиться концессии на соляные копи. Гюго сначала не хотел верить этому, но факты убеждают.