Лора Томпсон - Агата Кристи. Английская тайна

Вообще у Агаты почти ничто не пропадало, даже когда ей было уже за семьдесят. В записной книжке 1966 года упоминается идея романа «Убийство с помощью цианида», которая не получила развития, однако его предполагавшееся место действия — тур, устроенный Национальным трестом, [407]использовано в «Немезиде». В этом проявлялась разумная бережливость Агаты, которая мирно уживалась в ней с безрассудством, позволявшим путешествовать по миру первым классом и оставаться владелицей роскошного Гринвея даже тогда, когда над ней нависала необходимость выплатить тысячи фунтов налогов задним числом. Благоразумие досталось ей в наследство — или было перенято — от таких женщин, как бабушка Маргарет Миллер, чьим характером Агата наделила Люси Айлсбарроу, выпускницу Оксфорда, которая не гнушается должностью экономки и в качестве таковой не дает пропасть даже оставшейся от вчерашнего ужина картошке, используя ее для приготовления испанского омлета. Агата не позволяла себе расточительства в отношении идей. Однажды шутник Сесил Дэй-Льюис (некогда тоже писатель-детективщик) спросил ее, не продаст ли она ему несколько из «семнадцати сюжетов», которые, по его убеждению, наверняка имелись у нее в загашнике. «Разумеется, нет! — ответила она ему в том же шутливом тоне. — Я собираюсь воплотить их сама».

Агата не нуждалась в подаренных идеях — хотя в двух случаях все же использовала их, — потому что черпала собственные идеи отовсюду. Например «Берег удачи» является, в сущности, воплощением замысла другой книги, прошедшего многочисленные трансформации: этот замысел зафиксирован в ее записях по меньшей мере за двадцать лет до того, как «Берег удачи» был написан, — тогда он обозначался просто именем героя одноименной поэмы Теннисона «Енох Арден». [408]Любая мелочь — цитата, фраза — могла стать зацепкой, из которой рождался сюжет. Среди записей 1937 года есть такие: «А. Роза без шипов» или «D. Я боюсь быть повешенным», которые использованы в «Печальном кипарисе» и «По направлению к нулю» соответственно. «Н …старая дама в поезде??» — эта пометка, вероятно, дала импульс роману «Убить легко». Как видим, одна-единственная страничка записей вмещает зародыши трех книг. Записи изобилуют и фрагментами диалогов, они служили соединительной тканью ее построений, как, например, эти, касающиеся «Занавеса»:

«Г[астингс] в Стайлсе услышал о П[уаро]. Его артрит — из Египта…

— Я здесь, потому что будет совершено преступление.

— Вы собираетесь его предотвратить?

— Нет, этого я сделать не могу… Оно все равно произойдет, потому что лицо, которое его задумало, не сжалится. Послушайте…

Г. ошеломлен».

До определенного момента в процессе обдумывания сюжета Агата сама могла не знать, кто окажется убийцей. Например, она уже придумала большую часть сюжета «Кривого домишки», когда поняла наконец, на кого следует указать пальцем. Появился здесь также ее старый приятель — «безногий мужчина»:

«Может, это сделал Лоренс?.. Он калека, действительно безногий — вот почему всегда разный рост. Лучше — для „Кармана, полного ржи“… брат, возвращающийся из заграницы.

Или это будет Клеменси?..

Доркас? Нет. Клеменси — да. Ее мотив. Фанатичная… немного не все дома.

Эдит? Да, возможно…

Эмма? Да. Это интересно…» [409]

То же и с «Хикори-дикори»: «Хикори-роуд… Кто убил? И почему?» Потом, когда жертва определилась: «Почему С. должна умереть? Что ей известно?» Заметки, касающиеся «Причуды мертвеца», еще более неопределенны: «Кто кого хочет убить?» Относительно романа «Миссис Макгинти с жизнью рассталась» у Агаты был общий замысел, но опять-таки не было преступника:

«Вероятности. Это сделал муж Морин. Его жена — дочь И. К… У молодой женщины — дочери И. К. — есть преимущество перед Робином Апуордом в мотивировке убийства миссис Макгинти… говорит, что та ее шантажировала… Мод — ребенок Лайли Гэмболл или Крейга… Как быть с Мод?»

Под названием «Раз, два, три, туфлю застегни» она просто написала: «Кто? Почему? Когда? Как? Где?»

Равным образом Агата никогда не знала заранее, кого из своих детективов будет использовать в книге, и довольно часто заменяла мисс Марпл на Пуаро: это, кстати, опровергает расхожее мнение, будто со временем Пуаро стал ее раздражать. Безусловно, его было легче использовать, поскольку как профессионального детектива его можно было просто позвать расследовать преступление, между тем как для мисс Марпл нужно было придумывать предлог, и изначальный замысел «Кошки среди голубей», предполагавший, что у нее оказывается родственница в женской школе, где происходит действие романа, выглядел явно надуманным. В «Смерти на Ниле» поначалу тоже должна была действовать мисс Марпл, но эта книга претерпела решительную метаморфозу по сравнению с исходным замыслом и в конце концов превратилась в «Свидание со смертью». [410]«Вилла „Белый конь“», в которой вообще нет сыщика, сначала замышлялась как история с участием мисс Марпл.

Время от времени Агата меняла и названия. Альтернативой «Лощине» были «Трагические выходные» и «Путешествие вспять». Попутно некоторые персонажи меняли имена. Жако Аргайл из «Горя невинным» изначально был Альбертом; Руби из «Трупа в библиотеке» — Квини; судья Уоргрейв из «И никого не стало» — мистером Джастисом Суиттенхамом; мисс Аранделл из «Немого свидетеля» — мисс Вестмакотт. В первоначальном сюжете «Убийства на Ниле»/«Свидания со смертью» появлялась даже «миссис Пупер», «никчемная романистка», превратившаяся впоследствии в Саломею Оттенбурн.

«Я не могу начать писать, пока не придумаю подходящих имен», — признавалась Агата Эдмунду Корку, и надо признать, что одним из ее второстепенных талантов был талант находить нужные имена и точные названия. Ник Бакли, Элинор Карлисли, Кэролайн Крейл, Люси Ангкателл, Бесс Седжвик, Фрэнклин Кларк, Алистер Блант, Бойд Каррингтон, сэр Стаффорд Най, Рэтчетт, Блор — восхитительные для английского уха имена: «вкусные» и в то же время лишенные нарочитости. Агата крайне редко использовала имена знакомых — хотя охотно вставляла в свои книги девонские топонимы, например, Лускомб, Кристоу, — однако инспектор Нил представляет собой знаменательное исключение. [411]Он ведет расследование в «Кармане, полном ржи» и «Третьей девушке». Это, впрочем, прошло незамеченным, а вот в другом случае некто месье Николети, живший во Франции, обвинил Агату в том, что она изобразила его мать пьянствующей и агрессивной миссис Николети в романе «Хикори-дикори». («Я придумала фамилию Николети! Как ужасно, что придуманный тобой персонаж может совпасть с реальным лицом. И определенно небезопасно!»)

Даже банальные на первый взгляд названия весомо утверждают Агату в позиции автора именно детективных романов: «Убийство в Восточном экспрессе», «Смерть лорда Эджвера», «Смерть на Ниле». Но название «По направлению к нулю» придумано очень искусно и отнюдь не прямолинейно, так же как «Немой свидетель», «Зло под солнцем», «Объявлено убийство», «День поминовения», «Горе невинным» и «Немезида» (при издании в Америке оригинальные заголовки часто заменялись, причем неизменно на худшие). Как известно, многие названия ее романов являются цитатами из Шекспира, Теннисона, Блейка и Книги откровений. Или из детских стишков — удачная находка, которую Агата широко эксплуатировала, поскольку та отвечала желанию читателя предвкушать убийство в контексте, противоречащем самой идее преступления: дом викария, деревенский коттедж, роскошный экспресс. Это усиливало интерес, но одновременно имело и зловещий оттенок, поскольку подразумевало — в случае с одной ее книгой буквально, — что зло таится в мире детства.