Александр Новиков - В небе Ленинграда

Он будто от озноба передернул плечами и быстро зашагал прочь.

Ли-2 взлетели первыми. Но едва они покинули аэродром, как в небе появились Ме-110. Осколками бомб и пулеметно-пушечным огнем гитлеровцы повредили три машины из группы Пилютова. Уцелел только истребитель капитана. Других истребителей на аэродроме не оказалось, и Пилютов решил один сопровождать девятку транспортников. Он быстро догнал их и пристроился выше, под самой кромкой облаков.

Ли-2 летели, едва не притираясь к земле. Их серебристые корпуса отчетливо выделялись на темном фоне лесов. Но когда самолеты вышли на Ладогу, различать их стало труднее. День был пасмурный, и Пилютов надеялся, что транспортники проскочат не замеченные противником. Но надежда его не сбылась. Он приметил на горизонте несколько темных точек. Через минуту-две Пилютов определил: "мессершмитты". Их было шесть. Противник быстро нагонял "ишачка", летевшего со скоростью пассажирского самолета. Но девятку Ли-2 гитлеровцы пока не замечали, иначе тотчас перестроились бы для атаки.

Нужно было немедленно отвлечь внимание противника, и Пилютов решил дать бой. Но, ввязываясь в схватку с шестью врагами, капитан не рассчитывал даже на то, что его просто собьют. Это был бы наилучший для него вариант. Он знал, что идет на верную смерть.

И все же капитан развернулся навстречу противнику. Он сделал бы это и в том случае, если бы немцев оказалось в десятеро больше. Число их в такой обстановке не имело никакого значения, ибо речь шла не о победе, которой и не могло быть в обычном понимании этого слова, а о спасении почти трехсот голодных и измученных блокадой маленьких ленинградцев, находившихся на борту транспортных самолетов. И хоть ничтожно мал был шанс спасти их, но он все же был, и это надо было сделать любой ценой, даже ценой собственной гибели. Путь к этому был один: атака противника в открытую, причем немедленная и решительная, чтобы вся шестерка "мессеров" тотчас вцепилась в одинокого И-16.

Развернувшись, капитан стал снижаться с таким расчетом, чтобы гитлеровцы как можно быстрее заметили его. Все решали секунды. Пилютов оглянулся - Ли-2 в том же строю низко ползли над скованной льдом Ладогой.

Пилютов посмотрел на "мессеров" - те сохраняли прежний порядок растянутый пеленг: "Значит, еще не увидели меня",- подумал он и нажал на гашетку. Длинная светящаяся нить трассирующих пуль протянулась в сторону врага. Это подействовало: одна пара немедленно стала набирать высоту, другая отвалила в сторону, имея намерение зайти в хвост И-16, ведущая пара продолжала лететь по прямой. Отвлекающий маневр удался, и теперь можно было начинать бой.

Долго ли длился этот бой, Пилютов не помнил. Он не следил ни за временем, ни за показаниями приборов. Только одно занимало советского аса: не отпустить "мессеров", дать возможность девятке Ли-2 улететь как можно дальше, скрыться из виду. Он даже не сразу заметил в воздухе "19-го желтого". Впрочем, теперь капитану было не до "желтоносого", и он даже не искал с ним встречи. Пилютову было все равно, кого атаковать, в кого вгонять пулеметные очереди. Главная цель была иной - накрепко держать около себя гитлеровцев, ни на секунду не выпускать их из боя, не позволить им внимательно наблюдать за обстановкой в воздухе.

Немцы все время старались загнать И-16 в бой на вертикаль, где Ме-109 имели преимущество, а Пилютов тянул их на крутой вираж. Мотор истребителя временами захлебывался, а машину лихорадило от перегрузок. Несколько раз И-16 был на грани штопора, но Пилютов каким-то чудом успевал выйти из него и снова атаковал.

Он ходил и в лобовые атаки, причем с такой яростью, что "мессера" рассыпались в разные стороны, и сваливался на врага сверху, и бил снизу.

Сперва он подловил ведомого "желтоносого". Короткой очередью из всех пулеметов он разнес "мессершмитту" фонарь и, видимо, наповал сразил пилота, так как истребитель свалился в крутое пике, из которого так и не вышел. Потом задымил второй "мессер". Он тянул в сторону Шлиссельбурга с небольшим снижением, оставляя за собой густой шлейф черного дыма. Но в этот момент противнику удалось зажать Пилютова в "клещи". Его все-таки загнали в бой на вертикальном маневре. Одна пара вцепилась в хвост И-16, а вторая, в которой был "желтоносый", теснила сверху, мгновенно пресекая все попытки капитана прорваться к облакам.

Пилютов понял - наступает развязка. Но не страшился ее. Он сделал все, что мог, не жалел себя. Наконец, капитан предвидел наиболее вероятный исход этой схватки и внутренне подготовился к нему. Он знал, что скорее всего это будет последний и самый трудный экзамен из всех, которые выпали на его долю. Он немало сдал подобных экзаменов за минувшие полгода, но этот, видимо, последний.

Но Пилютов был настоящим бойцом и сопротивлялся до конца. Даже когда исхлестанные пулями элероны превратились в мочало и машина стала плохо слушаться рулей, он умудрился сбросить с хвоста "мессеры", развернулся и грудью встретил "желтоносого". Пилютов уже поймал противника в перекрестие прицела и готов был всадить в него весь оставшийся боезапас, как по И-16 словно ударило крупным градом - и тотчас под ногами пилота беспомощно заболтались педали: вражеская очередь перебила рулевые тяги. Нос И-16 неудержимо потянуло книзу, и "желтоносый" выскочил из прицела. "Ишачок" стал совсем неуправляем, держался только на моторе, и Пилютов повел машину к берегу.

Капитан уже различал вдали небольшой лесок и кусты перед ним. Дотяни он до берега - и снова жизнь, и снова в бой. И Пилютов не жалел стального сердца И-16 - выжимал из него все силы. До спасительного берега оставалось совсем немного. И тут на Пилютова навалилась вся четверка "мессеров". Впереди мчался "желтоносый", за ним чуть поодаль остальные.

Гитлеровцы открыли огонь почти одновременно. Огненные трассы, скрестившись, ударили по истребителю, внутри под капотом что-то заскрежетало и звякнуло, и винт с характерным присвистом закрутился вхолостую. И-16 сразу осел, будто провалился в яму. И снова за спиной Пилютова вспыхнули пулеметно-пушечные очереди. Одна из них вдребезги разнесла фонарь кабины, и капитан почувствовал острую боль в плечах и руках. Промелькнули под плоскостями кусты. Заваленные до макушек снегом, они приняли на себя падающий самолет и смягчили удар.

Пилютов выскочил из кабины и кинулся в лес, но гитлеровцы огнем прижали его к земле. Он вернулся к машине и спрятался под мотор. Немцы подожгли истребитель. Чтобы не взорваться вместе с ним, Пилютов вскочил и побежал. Над головой его снова зазвенело. Капитан оглянулся - на него пикировал "желтоносый". На плоскостях "мессера" заискрились огоньки выстрелов, и тотчас что-то сильно толкнуло комэска в спину, он остановился, с секунду постоял, как-то неестественно вытянувшись во весь рост, и, запрокинув голову, рухнул лицом в снег. Пилютов пролежал в беспамятстве на морозе несколько часов и замерз бы, если бы не случай. Летчика заметил проезжавший на санях местный колхозник. Он доставил Пилютова в ближайший медсанбат. Здесь капитану оказали первую помощь и затем отправили в Старую Ладогу, где находился морской госпиталь. Летчика сразу положили на операционный стол. Врачи извлекли из капитана более 20 осколков. К тому же у Пилютова оказались обмороженными руки и лицо. Но крепкий организм выдюжил, и скоро комэск вернулся в строй.