Александр Кутепов - Каменный пояс, 1978

Баба с ребенком бежит, машет… Как же, остановлю, дожидайся! Я этих баб с детишками принципиально не люблю! Пусти ее — счас начнет: «Ах, ребенок простынет! Ах, не курите тут, ребенку вредно…» Пускай на «Туристе» ездит, там водители сознательные, а я — штрафник, с меня спросу нет… Дай прикурить, браток, нервы успокоить: завгар, гад, меня расстроил, перевел на этот маршрут.

Почему, говоришь, скорость превышаю? Люблю с ветерком ездить, когда вблизи гаишников нет! Опять же спешу до места скорей доехать, пока эта колымага не развалилась!.. Тут — кто вперед: либо мы доедем, либо колесо отскочит! И выпимши я через это: трезвый ни за что на такую развалюху не сядет! Если ее кому изнутри показать — волосы дыбом встанут: рессоры слюнями склеены, тормоза на веревочках!.. У нас в гараже Валерка слесарничает — тоже штрафник: с местной линии его в слесаря перевели… До того стал принципиальный: без трояка гайку не навинтит! Что такое? Так и знал: руль заело! И тормоз отказал… Граждане, хватайся, кто за что может!!! Летим, братцы!..

— Чиликин, где отчет? Опять не сделал? Сколько раз обещал! Нет, такого я не взял бы в разведку!

— В какую разведку?

— Ну, обыкновенную… в какую ходят!..

— Так то разведчики ходят… А разве ты разведчик?

— Нет, но если был бы, то тебя бы не взял, понятно?

— Понятно… А почему?

— Потому что не годишься!

— Странно…. Почему я не гожусь?..

— Тебе доверять нельзя!

— Интересно… А почему я должен идти с тобой в разведку? Может, я сам не хочу… У меня характер тихий, добродушный… Я по кустам не люблю ползать — змей боюсь…

— Тем более! И прекрати разговор!

— Ладно… Но только я не понимаю, почему все-таки мне нельзя? Может, сейчас у меня не заметно таланта чего-нибудь такого разведывать, а потом прорежется… мало ли случаев…

— Ну и хорошо!

— То-то!.. А почему ты решил, что будешь там распоряжаться: кого брать, кого не брать?

— Пойми: это выражение такое!

— Выражение! Если выражение, тогда конечно… А кто так выражается?

— Все!

— Ну, нет, не все… это наверное только настоящие разведчики так выражаются, а ты же все-таки не разведчик?

— Не разведчик! Отвяжись!

— Оно и видно… Ты даже военных порядков не знаешь. Там если прикажут: «Взять с собой Чиликина!», то и возьмешь, как миленький!

— Что ты ко мне пристал?

— Я не пристал… Только дисциплина, она, брат, для всех обязательна! Непонятно, с чего ты решил, что будешь командовать? Может, я буду? Это еще неизвестно. И тогда я сам тебя не возьму!

— И прекрасно! Отойди от стола, дай работать!

— Работай, я не мешаю… Все-таки ты лучше бы подумал: а самого тебя возьмут?

— Замолчи!

— Замолчать я не могу… Хотя думаю, что тебя самого не возьмут… Там нужен народ крепкий, мужественный — уральцы, одним словом! А ты прошлый раз, когда на капусту послали, запыхался весь, посинел. Вот у меня, между прочим, значок ГТО есть, значит у меня шансов…

— Ты отстанешь или нет?

— Отстану-отстану, не кипятись… Вот видишь, и выдержки у тебя нет, хладнокровия… Я, например, ничуть не волнуюсь, хотя меня и не берешь… Пожалуй, я и сам с тобой не пойду, мало ли что…

— Ты замолчишь, гад?

— Не давай волю рукам, не давай! Пусти! Галстук вон помял… Рукоприкладством тут не поможешь! Остынь!.. Нервишки слабые! Даже удивительно… Валидолу, может?

— Уй-ди…

— Слабак ты… Где уж тебе в разведку! Нет, такого я ни за что бы не взял!..

В семействе Кульковых готовились к смотринам будущего зятя — молодого работника прилавка.

Дочь Юлечка сообщила по телефону, что сейчас завезет его на полчасика, будто мимоходом, по дороге в театр.

— Митроша, как думаешь — так прилично будет? — спрашивала мамаша Кулькова, переставляя по столу вазу с яблоками.

— Сойдет… — бурчал лысый, курносый и суровый боцман Кульков, не отрываясь от телевизора, где показывали жизнь зайцев в лесу. — Невелика персона… Подумаешь, какого короля Махендру встречают… Торгаш он торгаш и есть… Кусочник!..

— Митроша! — с отчаянием восклицала Кулькова, сжимая виски ладонями. — Опять ты за свое! Мы же обо всем договорились! Ну, неужели, пойми, неужели в торговых кругах не может быть достойной личности? Ведь, если наша Юлечка выбрала его, значит… Надеюсь, я логично изъясняюсь?

— Хе! — презрительно усмехнулся Кульков.

— Митроша! Мы договорились, что ты будешь поддерживать только светский разговор! Больше с тебя ничего не требуется. А ты уже заранее начал свои взгляды выражать…

— Взглядов моих не касайся! Я — человек принципиальный! Замуж пускай идет, за кого хочет, хоть за карманника; при нынешнем вашем матриархате возражать не приходится… А что до светского разговора, можешь не беспокоиться, лицом в грязь не ударю! Когда мы на лесовозе «Малые Липяги» ходили в загранку, я с какими еще иностранцами дело имел… А тут, понимаешь, шаромыгу какого-то…

Раздался звонок в дверь, и Кульковы побежали в прихожую.

— Митроша! Помни — только светский разговор! — успела шепнуть мамаша Кулькова.

— Порядок будет на борту!

Жених оказался длинным, худым юношей с интеллигентным лицом и застенчивыми манерами.

— Значит, Сережа? — радушно осклабился Кульков, пожав ему руку и пристально оглядев с ног до головы, будто прикладывал, найдется ли на него комплект робы. — Боцман Кульков! Прошу, как говорится, любить и жаловать.

Ободренные таким началом, мать с дочкой удалились в спальню, откуда послышалась беготня. Кульков усадил смущающегося гостя в кресло, сам сел напротив и после дополнительного осмотра решил:

— Ничего парень… Приятный! Даже не похож…

— На кого?

— Да на торгаш… продавцов, то есть. Сегодня в магазине «Мясо» видал одного такого: об его лоб поросят бить, а он… Впрочем, сие к делу не относится…. Чего смутился? Ты не смущайся, а будь, как дома… Бери вон яблоко, ешь…

Жених робко взял одно яблоко.

— Яблочко, конечно, не ахти, не блещет… — внимательно глядя, как он ест, заметил Кульков. — Второй сорт… Вы там, конечно, такими брезгуете — небось, для себя-то повыберете, какие получше… «Райпотреб-себе», ге-ге-ге!.. Выпить не хочешь?

— Я вообще-то не пью…

— Неужели? Чудеса! Хотя, конечно, на такой работе голова должна быть ясная, а то мигом сгоришь! Я лично, слава богу, с этим миром мало сталкивался, но один знакомый обехээсовец рассказывал разные случаи: до чего, черти, исхитряются — расхитители эти!..

— Бывает… — сухо согласился жених. — Еще не перевелись нечестные люди, но их потихоньку изживают… Сейчас пришло новое поколение, много молодежи…

— Неужели? — снова удивился Кульков. — И молодежь?.. Ты мне вот что объясни: и сажают их, и в прессе беспрерывно прокатывают… Купит «Жигули», сядет — едет, и ничуть не стесняется… А я бы так поступил: как заметил торгаша в «Жигулях», сразу: «Стой! А ну вылазь!» Впрочем, это к делу не относится, переменим, как говорится, пластинку…