Александр Кутепов - Каменный пояс, 1978

Вместе с проблемами в повести входит автор. И теперь уже стиль его не спутаешь с вырезкой из газетной полосы или с очередным районным очерком. Куда-то исчезает слепая приверженность голому факту, излишняя перегруженность специальными терминами, которые заслоняют человека, молодеческая бравада брызжущей необоснованным оптимизмом речи. Появляется спокойная неторопливая эпичность, мудрость образа и мысли, которые несут гораздо больший эмоциональный заряд, чем самые громогласные агитки.

Я — за проблемное искусство. И пусть проблемы будут повторять одна другую, пусть будет много аналогичных проблем. Капля точит камень не силой, а частотой падения. Это великое множество повторяющихся проблем в конечном итоге образует великое множество неповторимых характеров, которые все вместе будут работать над разрешением одной проблемы — проблемы блага и человечности на Земле.

Какие бы вопросы ни поднимала современная драматургия, о чем бы ни говорила она сегодня зрителю, этические проблемы были и остаются самыми актуальными, животрепещущими и необходимыми в процессе формирования личности нашего современника. Никакие жесты доброты, никакая из ряда вон выходящая щедрость, никакой талант, даже самый незаурядный, не способны заменить собой подлинную человечность, гуманизм, высокую обязанность человека перед обществом.

Вопросам нравственности уделено значительное внимание в таких постановках Челябинского драматического театра имени С. М. Цвиллинга, сыгранных в последние 2—3 года, как «Человек со стороны» И. Дворецкого, «Долги наши» и «Самая счастливая» Э. Володарского, «Протокол одного заседания» А. Гельмана, «С любимыми не расставайтесь» А. Володина, «Старомодная комедия» А. Арбузова, «Берег» Ю. Бондарева.

Всем этим спектаклям, в том числе и так называемым производственным, свойствен этический пафос, то исключительное внимание к моральным проблемам, которые проявляют и авторы пьес и постановщики. Сами мера и значение производственно-технических конфликтов находятся в прямой зависимости от отношения к ним людей. Отношения же эти далеко не однозначны. Бригадир Потапов (в спектакле режиссера Н. Орлова «Протокол одного заседания»), роль которого исполняет артист В. Чечеткин, от лица бригады бетонщиков строительного треста отказывается от премии потому, что не считает возможным получать вознаграждение незаслуженно. Рабочий человек начинает глубоко вникать в характер производства, начинает понимать главное — неизбежность гармонии личных и общественных интересов. Для Потапова и его товарищей по работе их личный интерес и личный успех закономерно определяются рентабельностью производства, так как общее дело стало их личным делом. Выросшее сознание рабочего не мирится с такими порочными явлениями, как прогулы и простои, заниженные нормы выработки, штурмовщина, бесплановость производства и т. д. и т. д. Само понятие личной выгоды связано в их представлении с выгодой производства. Все это стало возможным лишь в условиях высокого понимания нашим современником своего гражданского долга, своей сопричастности к делу строительства коммунистического общества.

Советские писатели-драматурги создали немало ярких, запоминающихся образов людей — сильных, смелых, умных. Среди них и герой драмы «Долги наши» Крутов (режиссер спектакля Я. Панджариди). Крутов выделяется из общей массы не только своей натурой, но и особой судьбой. Защищая Родину в Великую Отечественную войну, он не раз встречался со смертью. Теперь, в мирное время, своим трудом он завоевывает уважение окружающих. Бригада геологов, которую возглавляет Крутов, как опытнейший мастер, в тяжелейших условиях Крайнего Севера работает не только с большим напряжением, но и с непреходящим успехом. Крутов привлекает к себе людей щедростью и широтой своей натуры, своей поистине богатырской силой. Но есть в нем и такое, что настораживает, — этакая самоуверенность, далеко идущее чувство безнаказанности, непреклонность в поступках, часто во вред другим. Щедрость, которой он одаривает многих, — не доброта, а именно щедрость широкого жеста человека эгоистичного, уверенного в правоте и незыблемости своих поступков, щедрость — не от сердца. Не согретая душевным отношением, она оборачивалась холодным подаянием. Ложная гордость, гипертрофированное чувство независимости не позволяли Крутову поступиться хотя бы частицей своего «я». Отсылая деньги матери, он не порадовал ее ни одним письмом, хотя его-то она и ждала прежде всего, но так и не дождалась, как не дождалась его самого за все двадцать пять долгих лет. Любящей женщине Крутов рисует заманчивые перспективы совместной жизни, но и здесь он не открывает своего сердца, страшась посягательства на личную свободу. И как возмездие, приходит к нему смерть матери, не простившей ему забвения, не принявшей ни единого гроша из его денег. Возмездием Крутову явились и горькая обида брошенной жены, и равнодушие дочери, выросшей без отцовской ласки, и справедливое осуждение друга. Всем ходом пьесы и спектакля, всем содержанием образа Крутова доказывается извечная и непреложная истина о том, что человек в ответе за свои поступки, в ответе за все, в долгу у тех, кто дал ему жизнь, даровал счастье, радость труда, любовь и дружбу. Человек не может жить лишь своими эгоистическими интересами, оторванными от интересов общества, иначе его ждет жестокая душевная катастрофа, одиночество. И это неминуемо бы произошло с Круговым, если бы в нем начисто иссякла совесть, от которой уйти невозможно. Сложный, противоречивый образ Крутова убедительно раскрывает артист В. Милосердов, прослеживая все этапы его психологических состояний. Он показал человека, ложно убежденного в том, что боевая и трудовая жизнь, пройденная им, оправдывает все его поступки, нашел критерий возможного и должного в действиях Крутова. Малейшая психологическая неточность, отклонение от ведущей линии поведения героя могли бы привести к искаженному его толкованию.

По контрасту с Крутовым («Долги наши») выступают герои Катя и Сережа Кротовы из спектакля «История одной любви» (по пьесе В. Тоболяка). Вчерашние школьники, только что создавшие молодую семью, из теплого уюта московских квартир едут на Крайний Север. Есть, конечно, в Кате и Сереже увлечение романтикой подвига, этакий максимализм, уверенность в непреложности осуществления всего задуманного, но есть и другое — желание быть самостоятельными и независимыми от опеки старших. И хотя невероятно трудно пришлось утверждать себя в новой и очень нелегкой обстановке, они не согнулись, сохранили и чувство человеческого достоинства, и ту молодую гордость, которая хочет испытать себя. Более того, в них укрепилась твердая уверенность в том, что в любых условиях человек не имеет права изменять своим убеждениям, своим моральным принципам. Воспитанные в атмосфере честности и принципиальности, впитавшие в себя высокие идеалы гражданственности и патриотизма, Катя и Сергей артистов В. Качуриной и А. Мезенцева страстно не принимают пошлости и мещанства, обывательской, утилитарной философии тех, кто оказывается рядом с ними в редакции газеты маленького таежного городка. Очерки Сергея о жизни оленеводческих бригад, незаурядные по свежести и точности восприятия виденного, так не похожие на сухие, трафаретные донесения старых корреспондентов, вызывали живой интерес читателя и скрытое недовольство неудачливых газетчиков, воспринимавших их как личную для себя обиду. Назревавший конфликт, ударивший по Сергею, таил в себе возможность драматической развязки — бегства Кротовых от трудностей. И Кротовы действительно бегут, но не в столицу, а в еще более далекий таежный поселок к оленеводам, чтобы не только видеть истоки зарождения истинно героического творческого труда, но и участвовать в нем. Логика поведения артистов убеждает в правильности и реальности созданных ими характеров.