Юрий Гавриков - Че Гевара. Последний романтик революции

В результате принятых мер уже к концу 1961 года свыше 700 тысяч человек научились читать и писать. Куба была провозглашена первой территорией в Латинской Америке, свободной от неграмотности [253] Там же. .

Не менее важной задачей было формирование новой интеллигенции, подготовка квалифицированных рабочих, техников, инженеров, других специалистов: Особое внимание министр уделял подготовке руководящих кадров. Еще летом 1960 года он без обиняков заявил, что недостатки в деле воспитания таковых «создали трудности и заставили нас потерять много времени», и, как бы поясняя свою мысль, добавил: «Нужно воспитывать новый менталитет в соответствии с коллективными интересами» [254] Цит. по: Н. Gambini. Op. cit., p. 293 .

Гевара понимал, что без этого невозможна не только серьезная индустриализация, но даже поддержание на дореволюционном уровне национализированных предприятий. Он становится инициатором многих и важных шагов в этой области. Обязывает учиться сотрудников вверенного ему ведомства и упорно учится сам. Правда, не всегда удается для учебы вместе с коллегами выкроить время. Поэтому по его просьбе к нему была направлена большая группа советников, а также преподаватели политэкономии и русского языка из СССР. ( Прим. авт.: К сожалению, не могу однозначно положительно охарактеризовать деятельность первых, подобранных не столько по знаниям, сколько по высоким партийным рангам секретарей обкомов и пр., но вторые — преподаватели — не только сыграли большую роль в «просвещении» министра, но и стали его личными друзьями.)

Что касается использования в экономике опыта СССР и других социалистических стран Европы, осуществивших форсированное промышленное развитие при опережающем росте производства средств производства, кубинское руководство, к сожалению, видело в этом опыте своего рода «панацею» в решении национальных проблем. Объясняя подоплеку экономического курса первых постреволюционных лет, уже упоминавшийся К. Р. Родригес говорил:

«По примеру многих стран... мы сразу же хотели перейти к широкой индустриализации страны» [255] Granma, 1973, 27 mar. .

И все-таки указанные задачи были внутреннего порядка. Но на них только нельзя было останавливаться: и после неудавшейся интервенции ни внутренняя, ни внешняя контрреволюция не успокоилась. Такая ситуация предопределяла необходимость больших расходов на оборону, на содержание значительных вооруженных сил, на поддержание в постоянной мобилизационной готовности населения. И это, не говоря уже о затрате на решение таких проблем значительных сил и времени руководителей страны. Очень точно сформулировал эту мысль Фидель Кастро:

«Империалисты заставили нашу страну заплатить высокую цену. Первые десять лет наш народ почти не мог заниматься хозяйством, все было направлено на то, чтобы выжить, выстоять» [256] Цит. пo: Дарусенков. Указ. соч., с. 166. .

Помимо этого, серьезным препятствием на пути экономического развития новой Кубы были общая слабость хозяйственного механизма, ранее являвшегося всего лишь придатком к экономике Соединенных Штатов, острый недостаток многих необходимых ресурсов (на острове не было, скажем, разведанных запасов никакого топлива) и дефицитных продуктов. Хотя Куба до революции была страной со средним уровнем развития капитализма, ее хозяйство носило ярко выраженный колониальный, монокультурный характер, полностью зависело от колебаний мировых цен на сахар.

К этому нужно добавить (в данном случае как негатив) и буквально неуемное нетерпение лидеров, включая Че, как можно быстрее покончить с указанными выше проблемами, порою абстрагируясь от имевшихся для этого объективных условий. В этом уже спустя много лет самокритично признавался Фидель Кастро:

«В деле управления нашей экономикой мы несомненно не избежали идеалистических ошибок. В некоторых случаях игнорировали положение о существовании объективных экономических законов, которых необходимо придерживаться» [257] Цит. по: Economia у desarrollo. Habana, 1976, № 36, p. 55. ).

Указанное выше стремление развивать экономику предельными темпами привело к выдвижению планов ускоренной, форсированной индустриализации, к недооценке роли сахарного производства. В своей экономической политике кубинские руководители на первом этапе пытались претворить в жизнь и такие концепции, несостоятельность которых была уже доказана опытом других социалистических стран. К их числу относится система централизованного финансирования.

По этой системе, принятой законом в январе 1962 года, предприятия получали свои фонды из госбюджета на определенный срок, а отношения между ними принимали форму простого продуктообмена на основе государственного плана. Моральные стимулы (это было самым важным для сторонника системы Че Гевары) рассматривались в качестве главной пружины развития производства и поощрения трудящихся (предусматривались и некоторые материальные стимулы).

Возникает вопрос, прав ли был министр промышленности, отстаивая указанную систему?

И да, и нет. Да, потому что она больше отвечала, чем другие, задачам созидания будущего общества, в частности воспитанию новой морали, за которую так ратовал команданте-мечтатель. Эта система позволяла обходиться более дешевым бюрократическим аппаратом. Например, по причине полного освобождения всех государственных предприятий от налогов, установления порядка безналичных расчетов между ними, единых экономической статистики и бухгалтерского учета. Наконец, она больше соответствовала логике политики государства с высоким процентом обобществления средств производства.

Автору довелось присутствовать на встрече Эрнесто Гевары с группой советских экономистов, главной целью которых, как мне показалось, было убедить министра в преимуществах хозрасчетной системы. Когда в беседе был использован аргумент новой экономической политики (НЭП) и сделана ссылка на Ленина, Че с удовлетворением закивал головой, как будто ждал этого довода:

«Не забывайте, что Владимир Ленин, — сказал он, — рассматривал концепцию НЭПа как преходящую, а не постоянную... Скорее, как тактическое отступление».

Поэтому вряд ли можно согласиться с теми авторами, которые утверждают, что кубинские руководители выступали против использования, если даже того требует ситуация, некоторых инструментов госкапитализма с целью хотя бы поддержания прежнего уровня производства [258] Цит. пo: J. Decamilli. Op. cit., p. 630. .

«Пытаясь осуществить социализм с помощью таких инструментов капитализма как рентабельность или экономическая заинтересованность, — утверждал Гевара, — можно оказаться в тупике». На наш взгляд, тупик (или застой), в котором оказался лагерь социализма на рубеже 70—80 гг. прошлого столетия, скорее подтверждает, нежели опровергает это геваровское утверждение.