Даниил Мельников - Двуликий адмирал

Это был небольшой отдел военного министерства, в котором работало восемь — десять офицеров и несколько технических сотрудников. Абвер до «эры Канариса» делился на два сектора — «Восток» и «Запад» и имел своих представителей (их было тогда всего семь) в военных округах. Общее число сотрудников абвера накануне назначения Канариса составляло примерно сорок человек.

Слово «абвер» в переводе означает «отпор», «защита». После поражения Германии в первой мировой войне и подписания Версальского договора из официальной терминологии изгонялось все, что могло напомнить о военных приготовлениях и агрессии. Так военный шпионаж стал именоваться «защитой» — абвером. В соответствии с этим обязанности отдела абвер были на первых порах сравнительно скромными, его задачи — ограниченными. Он должен был собирать сведения об иностранных армиях и организовать борьбу со шпионажем, направленным против рейхсвера.

Однако столь узкое поле деятельности отнюдь не отвечало планам Канариса. Он пришел в абвер с готовой программой действий, со своим пониманием задач разведки в тоталитарном государстве и в буржуазном обществе вообще, со своей концепцией о месте и роли разведывательной службы в жизни государств и народов. Долголетний сотрудник Канариса Леверкюн, выпустивший книгу о германской секретной службе в годы войны, писал: «Канарис… был более чем номинальным главой абвера. Абвер был порождением его взглядов и воплощением его личности… Не будет преувеличением сказать, что абвер был Канарисом, а Канарис — абвером».

После прихода Канариса абвер стал быстро разрастаться. Уже через три года маленький отдел превратился в огромное управление — только центральный аппарат его насчитывал примерно 4 тысячи сотрудников. А спустя четыре года Управление разведки и контрразведки было переименовано в отдельное ведомство. Но по числу служащих и влиянию в системе рейха оно заняло место министерства.

Однако дело не только в количественном росте аппарата Канариса. Он ввел новые принципы построения абвера, вытекавшие из его понимания задач и целей разведки.

Среди немногих безделушек, служивших украшением адмиральского кабинета, была бронзовая статуэтка, изображавшая трех обезьян: одна поднесла руку к глазам, как бы смотря вдаль, другая приложила ладонь к уху, третья предостерегающе поднесла палец к губам. Канарис часто повторял, что эти фигурки — символ разведки, ибо разведка все видит, все слышит, но ничего не говорит.

Вообще, убранство кабинета двуликого адмирала было тщательно продумано, а поэтому в какой-то мере отражало характер хозяина. В кабинете висели две фотографии: предшественника Канариса на посту начальника германской военной разведки в годы первой мировой войны, автора фундаментального теоретического труда о разведке полковника Николаи и… собаки Канариса — таксы редкой окраски, которой он дал ласковую кличку Зеппль. В канун войны к этим двум снимкам присоединилась фотография большого друга Канариса испанского каудильо Франко со слащавой надписью.

Фотографии эти имели символическое значение. Что касается полковника Николаи, то его труды были исходным пунктом, толчком к формированию воззрений самого Канариса. Правда, шеф абвера пошел значительно дальше Николаи, а по ряду вопросов теории и практики разведывательной службы придерживался прямо противоположных взглядов. Тем не менее он считал Николаи отцом германской военной разведки и испытывал к нему большой пиетет. Портрет Николаи как бы напоминал фашистскому адмиралу о необходимости завершить то, что было начато германским империализмом в первую мировую войну.

Фотография собаки Зеппль была призвана «утешать» Канариса, когда он предавался философским размышлениям о порочности человеческой натуры. Канарис проповедовал философию презрения к людям — он не верил в человеческую порядочность, верность, моральную стойкость, в стремление к правде и справедливости.

К Канарису вполне можно отнести слова, которые в свое время Талейран сказал о Фуше — начальнике разведки Наполеона: «Фуше оттого так сильно презирает людей, что он слишком хорошо знает самого себя».

Для Канариса человек был воплощением преступных наклонностей, честолюбия, лживости, предательства, грязных, низменных инстинктов. Другое дело — собака. Когда вечером 23 июля 1944 года к адмиралу явился Шелленберг, чтобы арестовать его, Канарис, прощаясь со своей таксой, прослезился и сказал эсэсовскому генералу:

— Шелленберг, всегда помните о верности бессловесных тварей. Видите, моя такса держит все в тайне и никогда не предаст меня, а этого я не могу утверждать ни об одном человеке.

И чтобы покончить с кабинетом Канариса, надо упомянуть, пожалуй, большую японскую красочную гравюру, которую подарил адмиралу посол Японии в Берлине Осима, — она висела позади письменного стола, на ней было изображено страшное, искривленное в дьявольской усмешке человеческое лицо — тоже своего рода символ фашистской разведки. Посетитель, сидевший в кресле перед письменным столом, видел Канариса, его коротко остриженные седые волосы, удлиненное лицо со светлыми и странно неподвижными глазами, на фоне этого безобразного и жуткого изображения. На него как бы смотрели два лица, и трудно сказать, какое из них было истинным лицом двуликого адмирала.

Взгляды и вкусы Канариса наложили свой отпечаток и на все здание абвера на Тирпитцуфере, 74. Резиденцию адмирала прозвали «лисьей норой». Это был обширный особняк, который много раз перестраивался, расширялся, переоборудовался в соответствии с пожеланиями самого Канариса. В результате здание превратилось в хаотическое нагромождение комнат, с бесчисленными переходами, бесконечными коридорами, неожиданными тупиками, в которых легко мог заблудиться даже опытный сотрудник аппарата. Вероятно, лишь одному Канарису были ведомы все ходы и выходы из «лисьей норы».

Вернемся, однако, к организационным принципам построения разведки, проводимым в жизнь Канарисом при перестройке абвера. Канарис выразил их весьма лаконично и образно: абвер должен быть похож на человеческий организм, он должен иметь глаза, уши, руки, ноги.

На первый взгляд это изречение может показаться весьма банальным, но в действительности оно содержит далеко идущий и опасный смысл.

Абвер после его реорганизации состоял из центрального отдела, отдела внешних сношений и трех оперативных отделов — первого, второго и третьего.

Отдел I ведал «тайной разведывательной службой», т. е. шпионской работой в иностранных государствах. Он собирал информацию от разветвленной сети агентов и, по терминологии Канариса, являлся «ушами» абвера.