Даниил Мельников - Двуликий адмирал

1. Расстрел всех родственников мужского пола по восходящей и нисходящей линии, а также зятьев и двоюродных братьев старше 18 лет.

2. Отправку всех женщин, состоящих в том же родстве, на каторжные работы.

3. Отправку в воспитательные заведения всех детей до 17 лет, родители которых подверглись вышеупомянутым наказаниям.

Исходя из этого, я призываю каждого препятствовать покушениям, саботажу и нарушениям порядка, а также предлагаю сообщать немецким или французским полицейским властям даже самые незначительные факты, которые могли бы способствовать поимке виновных.

Париж, 10 июля 1942 года.

Эти пахнущие кровью «объявления» наводнили всю Францию.

Уже по ним видно, какого размаха достиг фашистский террор в оккупированной Европе. Кто же проводил террористические акции в странах, захваченных гитлеровцами?

Как ни запутывают следы нынешние неофашисты, адреса убийц в Западной Европе хорошо известны.

В оккупированном фашистами Париже таких адресов было четыре: Булонский лес — там размещались СД и гестапо; авеню Клебер, отель «Рафаэль», — верховное командование вермахта; авеню Клебер, отель «Мажестик», — резиденция военного коменданта, того самого, который подписывал чудовищные «объявления» о расстреле заложников… И, наконец, отель «Лютеция» — филиал абвера, ведомства Канариса.

Каждая из этих штаб-квартир выполняла свои определенные функции: тайная полиция (гестапо) производила аресты, пытала и казнила участников движения Сопротивления и всех, кого подозревали во враждебных к оккупантам действиях или помыслах; армия заключала в тюрьму заложников и расстреливала их, чтобы запугать население и его авангард — борцов-антифашистов; абвер проникал также в организации Сопротивления, чтобы с помощью обмана, провокаций, предательства задушить борющуюся Францию.

В соответствии с пресловутыми «десятью заповедями» практически большинство дел, связанных с движением Сопротивления, перешло в руки абвера, ибо организации и группы, боровшиеся против гитлеровского господства на оккупированных территориях, рассматривались как «работающие на иностранную разведку».

К тюрьмам, концлагерям, пыткам и казням абвер формально не имел отношения. Однако тот же начальник КО во Франции Райле, который в мемуарах строит из себя этакого джентльмена от шпионажа, по его собственному признанию, посещал тюрьмы накануне казни заложников… Им двигало, разумеется, не любопытство, а стремление выжать из осужденных на смерть людей ценные признания, которые помогли бы абверу совершать его черные дела.

Конечно, между абвером и службой безопасности не прекращалась грызня. В частности, абверовцы обвиняли сотрудников СД в том, что те иногда слишком «торопятся» арестовывать и казнить, и тем самым лишают абвер возможности выявить все связи выслеженных им участников Сопротивления. Но все это были неполадки и трения, весьма обычные для фашистского аппарата. Гитлеровские чиновники из разных ведомств, как правило, подкапывались друг под друга, выслуживались перед Гитлером и Гиммлером, защищали честь мундира и пр. Никаких принципиальных разногласий по вопросу о методах и целях борьбы с народами оккупированных стран между абвером и другими террористическими организациями гитлеровцев не существовало и не могло существовать. Каждая из этих организаций на свой лад выполняла одну и ту же функцию: огнем и мечом насаждала господство нацистов в Европе.

Среди множества документов, которые захватили сотрудники абвера в первые дни блицкрига, особо ценными считались картотеки французской полиции. В руки абвера попали все досье, которые французская полиция составляла долгие годы. В них были собраны сведения о многих тысячах людей — членах Французской компартии и других прогрессивных организаций, о борцах против фашизма и милитаризма. Картотека французской полиции (часть которой она, кстати сказать, добровольно передала из рук в руки оккупационным властям!) значительно облегчила гитлеровцам задачу уничтожения цвета французской нации. Абвер и гестапо получили возможность действовать почти наверняка, устанавливая слежку за патриотами, арестовывая и расстреливая их в качестве заложников, бросая в концлагеря.

Как же проводились карательные операции абвера? В ведомстве Канариса был выработан определенный шаблон, которому и следовали господа из отеля «Лютеция». Напав на след организации Сопротивления, абвер засылал в нее кого-либо из своих агентов. Провокатор узнавал явки, пароли, имена участников. Чиновники абвера заносили все это в досье, а затем передавали «готовое дело» службе безопасности.

После этого наступал завершающий акт трагедии: аресты, пытки, казни.

Одно из первых дел абвера во Франции получило наименование «Порто». Дело «Порто» было поручено агенту Андриасу Фолнеру по кличке Пат. Немец по национальности, уроженец Люксембурга, он много лет служил в колониальной армии в Бельгийском Конго. Это был прожженный авантюрист, грубый и жестокий солдафон.

Пат пробрался в группу французских патриотов, сообщив им, что поддерживает регулярную связь с Лондоном. На протяжении многих месяцев участники группы были уверены, что он переправляет добытую ими информацию через Лиссабон в Лондон. Тем временем Пат раздобыл списки организации, узнал о связях группы с бельгийскими антифашистами. В конце концов его заподозрили в предательстве, но было уже поздно.

9 октября 1941 года начались аресты по делу «Порто». За несколько дней было схвачено около тысячи французских и бельгийских граждан. Большую часть из них военные суды приговорили к смерти. В последнюю минуту между службой безопасности и абвером возник инцидент. Абверовцы просили освободить нескольких подсудимых. При этом сотрудники Канариса руководствовались отнюдь не соображениями гуманности, а всего лишь хитрым расчетом: им не хотелось демаскировать своих агентов, которых, разумеется, сразу же выпустили на свободу (помимо Пата в деле «Порто» были замешаны и другие провокаторы). Однако чиновники из СД не пошли навстречу абверу. Они не пожелали выпустить из застенков ни одну из своих жертв.

В середине августа 1941 года в Париже состоялась конференция абвера, на которой присутствовали руководящие сотрудники фашистской разведки в Швейцарии, Испании и Португалии. Конференцию проводил Канарис. Уже известный нам полковник Райле доложил о деле «Порто». Канарис прервал Райле, воскликнув: «Ну как, Ленц, правда, здорово?!» (Ленц был руководителем КО абвера в Испании.) Французские абверовцы могли быть довольны: их похвалил сам шеф!