Александр Родимцев - Твои, Отечество, сыны

3 августа противник после артиллерийской и авиационной подготовки перешел в наступление вдоль шоссе Вита-Почтовая — Киев. Воины наших 147-й и 175-й стрелковых дивизий дрались до последней возможности, предпочитая отступлению смерть. И все же противнику удалось выйти на рубеж Юровка — Гатное — Хотив — Лесники, прорвать нашу оборону на стыке двух дивизий.

Командующий Юго-Западным фронтом срочно перебросил сюда 3-й воздушно-десантный корпус. 6 августа бои в южной части укрепленного района приняли особенно ожесточенный характер, и населенные пункты Гатное, Хотив, Лесники по несколько раз переходили из рук в руки.

На следующий день, 7 августа, на участке Хотив — Гатное противник ввел в бой свежую 299-ю пехотную дивизию с задачей прорваться в район клуб им. Фрунзе — Голосеево. Было понятно, что противник надеялся выйти кратчайшим путем к днепровским мостам. Однако здесь в контратаку против гитлеровцев перешли наша 206-я стрелковая дивизия и 6-я воздушно-десантная бригада. После ожесточенного боя им удалось не только остановить врага, но и потеснить его на юг.

Для воинов нашей 5-й воздушно-десантной бригады эти маневры, сражения и боевые эпизоды были краткой предысторией тех событий, участницей которых она становилась на Киевском оборонительном рубеже. Здесь ей предстояли суровые испытания.

В полдень 9 августа на мой наблюдательный пункт прибыл исполняющий обязанности командира корпуса подполковник А. Ф. Коссенюк. Не так давно я виделся с ним во время учений в районе Джанкоя. Но тогда он выглядел озабоченным и усталым, а теперь передо мной стоял подтянутый, деловитый командир. От него веяло здоровьем и энергией. Я подумал: как все же по-разному знакомые мне офицеры вступили в войну — одни заметно растерялись, другие замкнулись, ушли в себя, третьи загорелись отвагой и произносили страстные речи, а этот, уравновешенный и деловитый, был похож на опытного мастерового, который получил важное задание, осмотрелся, примерился и уже был уверен, что выполнит его.

Он крепко пожал, мне руку, вынул изо рта задымлённую трубку и, улыбаясь глазами, спросил:

— Ну, как живем-можем, Александр Ильич?

— Пока нормально. Понемногу пощипываем берлинских индюков…

Он тряхнул головой.

— Видел. Значит, первым испытанием десантников доволен?

Я сказал откровенно, что в первом бою, в сложных условиях, в лесу да еще ночью они проявили высокий порыв и смелость.

Широко и резко шагая, Коссенюк прошелся по узенькой площадке из конца в конец, остановился, раскурил трубку.

— Да, славные ребята. О них уже дошли слухи до штаба фронта. Член Военного совета дивизионный комиссар Рыков приказал передать вам, чтобы вы, Александр Ильич, и комиссар бригады Чернышев всех, кто отличился в этих боях, представили к правительственным наградам.

Он мягко прикоснулся к моей руке; глаза его смотрели молодо и мечтательно.

— Только подумать, Саша… такой организованный противник, — обстрелян, обучен, до зубов вооружен, уже изготовился ринуться на штурм города, — и вдруг на четыре, на пять километров отброшен от Киева, вынужден зарываться в землю! Говоря просто, Саша, гитлеровцы тут впервые ощутительно получили по зубам. Уже снята артиллерийская блокада города… А теперь наша задача — отбросить 29-й армейский корпус противника за Киевский укрепленный район.

Я сказал, что эта задача ясна и, судя по первым боям, выполнима, однако бригада нуждается в пополнении офицерским составом. Коссенюк насторожился:

— Что? Велики потери?..

— Пожалуй, втрое меньше, чем у противника, но могли бы быть еще меньшими. Офицеры — народ молодой, горячий, и боевого опыта — считанные часы. Вместо того, чтобы управлять подразделениями, сами рвутся вперед… Командир и комиссар первого батальона ранены, а комиссар второго батальона — Попов — убит. Кроме того, выбыли из строя три командира рот и пять командиров взводов.

Он задумался на минуту, снова прошел по площадке, покачивая могучими плечами, попыхивая трубкой.

— Что ж. Это — война… Пленные немцы говорят, что они потеряли здесь не менее батальона. Офицеров и пополнение рядового состава пришлем. А теперь — желаю успеха. Мне еще нужно побывать в других соединениях. При первой возможности прикачу к вам…

У него была привычка смотреть прямо в глаза собеседнику, и взгляд его, с отблеском улыбки, был внимателен и добр.

Я ждал его в расположении бригады через два-три дня, через неделю. Он не приехал. Он героически погиб в бою на западной окраине Киева.

Обозленное неудачами под Киевом, гитлеровское командование пригрозило своим солдатам и офицерам, что каждый из них, кто посмеет отступать, будет расстрелян. Об этом мы узнали от немца, захваченного в плен.

В ночь с 11 на 12 августа капитану Алексею Питерских, с которым в разведку ходил и наш кандидат наук Митрофан Пасечник, удалось захватить «языка».

Этот эпизод достоин того, чтобы о нем рассказать подробней. Капитан Питерских был человеком отчаянной отваги. Активный и деятельный по натуре, Питерских ценил задания по степени опасности, сопутствующей выполнению: чем серьезней опасность, тем решительнее брался за дело капитан..

Готовясь к операции, он тщательно подбирал товарищей, и, я думаю, выбор его на этот раз не случайно пал на нашего переводчика — Митрофана Пасечника. Пасечник отлично знал Киев и его окрестности, владел немецким языком и за короткое время успел доказать, что не теряется в сложных обстоятельствах.

Ночью они подползли прямо к окопам немцев и вырвали «языка», что называется, из боевых порядков противника. Случай был редкостный, и о нем долго потом говорили в бригаде, — действительно, отчаянная отвага способна творить чудеса!

Перепуганный до смерти пленный оказался весьма осведомленным: он рассказал, что гитлеровское командование решило 13 августа под прикрытием огня и авиации двинуться одновременно вдоль двух дорог на Киев. Главный удар враг намеревался нанести в направлении Хотив — Киев.

Здесь мы подготовили гитлеровцам достойную встречу.

Командир дивизии полковник Савва Потехин знал, что 13 утром противник перейдет в полосе нашей бригады в наступление, поэтому он приказал нам временно перейти к обороне, хорошо зарыться в землю, организовать систему огня всех видов оружия. Для прочной противотанковой обороны он обещал прислать нам к вечеру взвод 45-миллиметровых пушек.

Получив еще ряд указаний, я принял решение построить боевой порядок бригады в два эшелона, с выделением сильного резерва. На дорожном направлении Пирогово — Киев оставался первый батальон капитана Симкина. Этот батальон уже имел опыт почти непрерывного четырехдневного боя. Его мы усиливали двумя 76-миллиметровыми орудиями.