Михаил Водопьянов - Друзья в небе

На другой день я благополучно возвратился в Казань и потом два месяца летал на своем участке без всяких приключений. Участок этот трудный, и для меня он являлся хорошей школой. Лететь здесь приходится все время над горами и лесом. Железная дорога, являющаяся единственным ориентиром, то и дело скрывается в туннелях.

Однажды вылетел я из Свердловска в Казань и через пять часов был па месте. Сдал почту, собрался идти отдыхать, но подбегает начальник станции и говорит:

— Выручай, Водопьянов, слетай в Москву, а то рейс срывается. У пилота Скорика приступ аппендицита. Предупреждаю, — добавил он, — что машина не оборудована для ночных полетов. Засветло ты успеешь долететь только до Нижнего, там переночуешь, а завтра утром будешь в Москве. Возьмешь почту и сразу вернешься. Может быть, успеешь долететь до Свердловска, и тогда наш график не сорвется.

В те годы я готов был летать и днем и ночью. Вылетел я за три часа до захода солнца. А до Москвы четыре часа полета. Не хватало одного часа, чтобы долететь до Москвы и ночевать дома.

Вот и Нижний, а солнце еще высоко. Решил лететь до Владимира и там заночевать. Но рассчитал плохо, наступили сумерки, а я все еще лечу. Единственная надежда на маяки, по которым летают здесь ночные летчики. Но я, не знаю их расположения. Полетел вдоль железной дороги с расчетом, что она приведет меня в Москву.

Дело было в конце октября, ночи большие. Думаю: что стану делать, когда кончится бензин? Решил осветить компас. Взял несколько спичек, чиркнул, на полсекунды осветил прибор и обнаружил, что лечу градусов на сорок пять правее курса. Поправил самолет «на глазок», осветил компас второй раз — стрелка стоит правильно.

Впереди показалось много огней. Неужели это Москва? Подлетаю ближе — нет сомнения, это она. На Москве-реке отблески электрических огней.

Но почему же я так быстро пролетел столицу? Хотел развернуться, да вовремя спохватился: это еще не Москва, а Богородск. За Москву-реку я принял Клязьму, а за академию — какую-то большую фабрику.

Внезапно все скрылось. Я попал в нависший козырек облаков. Стал снижать самолет, вылетел из облаков. Передо мной море света. Вот она, настоящая Москва!

Прилетел в центр, кружусь над крышами, пытаюсь узнать какую-нибудь улицу, но все мелькает перед глазами. Видны площади, трамваи, но определить место, где находишься, невозможно. Минут через десять увидел Сухаревскую башню.

Ура! Теперь я найду Ходынку. Сделал круг, полетел над Садовой, повернул вправо над Тверской, увидел вокзал. Скоро должна показаться Ходынка. Но почему-то показался Курский вокзал. Оказывается, я летел в противоположную сторону.

В этот вечер не горел маяк Академии Воздушного Флота, и на бегах не было конных состязаний. Эти два характерных света я не мог бы не заметить.

Полетел по Москве-реке, вижу: справа Красная площадь, узенькая Тверская, по которой идет автобус. Впереди показался Белорусский вокзал и тут же Ходынка. Аэродром был ярко освещен прожекторами, и я сел благополучно.

Встретил меня начальник линии.

— Ну, ты, брат, много паники наделал. Из центра звонят, спрашивают, чей это неосвещенный самолет носится над крышами.

За то, что я доставил почту без опоздания, мне следовало в приказе объявить благодарность, но я нарушил инструкцию — прилетел ночью на дневном самолете. За это надо было объявить выговор. Я не получил ни того, ни другого.

На рассвете следующего дня я вылетел с почтой и к вечеру доставил ее в Свердловск.

…ТУ-104 шел на посадку в абсолютной темноте. Его вел не только пилот, но и дежурный диспетчер аэродрома, следивший за кораблем по наземному локатору.

— Снижайтесь до высоты тысяча метров, — подает диспетчер команду по радио.

— Берите курс в 60 градусов, — слышится его голос. — Выпускайте шасси!

Диспетчер точно выводит самолет на створ взлетно-посадочной полосы.

Пилоты одновременно следят за движением стрелок на циферблатах многих приборов. Видно, что они испытывают огромное напряжение. Но вот, наконец, слышится радостный голос диспетчера:

— Полоса аэродрома перед вами, садитесь!

Под самолетом мелькают красные огоньки, и вот ужо колеса шуршат по бетонке.

Мне рассказывали, что уже создан и испытывается автомат посадки, который приведет самолет из-за облаков до самой земли. Автопплот, применяемый при горизонтальном полете, давно вошел в летную жизнь. Будет и автопосадчик!

У ТУ-104 очень скоро появились «братья» и «сестры». На внутренних и международных линиях стал курсировать турбовинтовой лайнер ИЛ-18. Он, как и ТУ-104, без заправки долетает до Парижа и Лондона, только с двумя посадками — до Дели.

Самолет-великан ТУ-114 за четырнадцать часов без остановки доставляет пассажиров на далекую Кубу.

Самый большой в мире воздушный корабль, созданный генеральным конструктором О. К. Антоновым и носящий имя героя древнегреческой мифологии «Антей», — не уступает по скорости ТУ-114. Этот летающий гигант вмещает семьсот пассажиров, столько же, сколько железнодорожный состав, состоящий из пятнадцати купированных вагонов.

Пассажирам «летающего поезда» не надо трястись в вагоне почти шесть суток до Хабаровска, они прибудут туда из Москвы за восемь часов.

Так реактивная авиация сближает города и страны, изменяет наши представления о пространстве и времени.

…Знаменитый мореплаватель Магеллан первым обогпул земной шар, и на это у него ушло три года.

Героям романа Жюля Верна потребовалось восемьдесят дней, чтобы совершить кругосветное путешествие. В прошлом веке и такая скорость передвижения казалась фантастической.

У Валерия Чкалова была заветная мечта совершить перелет вокруг «шарика», как он любил говорить. На это ему понадобилось бы несколько суток.

В наши дни можно облететь на сверхзвуковом самолете вокруг земли примерно за пятнадцать-двадцать часов, побывать в течение одних суток и над Северным и над Южным полюсами.

Юрию Гагарину на космическом корабле «Восток-1» понадобилось на это полтора часа.

Но космонавтика не вытеснит авиацию, космические ракеты не заменят самолеты, как в свое время самолеты не вытеснили автомобили, поезда, пароходы.

Пока что совершить полет вокруг «шарика» нельзя без остановок в пути. Для дальнего рейса в сорок тысяч километров — такова окружность земли по экватору — потребуется столько горючего, что тут уже но обойдешься дополнительными баками.

Но верится, что воздушный корабль будущего сможет взять на борт запас топлива, достаточный для нескольких кругосветных перелетов. Конечно, это топливо будет не бензином, а атомной энергией.

По предварительным подсчетам четырехсот граммов урана хватит для полета вокруг пашей планеты.