Евгений Весник - Дарю, что помню

Не желая обострять отношения, я покорно ответил: «Поня́л, поня́л». И, улыбаясь, процитировал отрывочек из диалога Баяна и Присыпкина из «Клопа», не называя их фамилий и пьесы:

«– Товарищ Баян! Я за свои деньги требую, чтобы была красная свадьба и никаких богов! Поня́л?

– Да что вы, товарищ Скрипкин, не то что поня́л, а силой, согласно Плеханову, позволенного марксистам воображения, я как бы сквозь призму вижу ваше классовое, возвышенное, изящное и упоительное торжество!»

Мой собеседник похлопал меня по плечу и сказал:

– Молодец! Сумасшедшая у тебя память! Завидую! Это откуда цитата?

Я без промедления ответил:

– Из «Бани».

– Безыменского, кажется?

– Нет. Это Маяко…

– А-а-а! Да-да! Извини! Конечно! Конечно, Маяковский! Вот видишь, до чего Министерство культуры довело! Затурканный я совсем… Ну конечно – «Баня»!

Я рассказываю сущую правду. Ей-ей!

В беседе с другими деятелями культуры – это было в доме отдыха «Руза» Союза театральных деятелей – я привел цитату из текста Городничего: «О, тонкая штука! Эк куда метнул! Какого туману напустил! Разбери кто хочет! Не знаешь, с какой стороны и приняться! Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось!» И спросил – откуда эти слова?

Один деятель, не задумываясь, сказал:

– Раз там сказано «не куды пошло», это, конечно, Островский.

Другой возразил ему:

– Да вы с ума сошли! Это текст Городничего из второго акта «Ревизора». Но готов поспорить, что у Гоголя написано «не куда пошло», а не «не куды».

Пришлось идти в библиотеку. Там «Ревизора» не оказалось. Достали дома у лечащего врача и прочли – «не куды пошло».

– Надо же! Подумайте! – резюмировал ведающий совокупностью материальных и духовных благ, созданных человечеством в процессе его общественно-исторической трудовой практики.

Я понимаю полезность усилий при ликвидации стены, разделявшей две Германии; понимаю необходимость во время войны разрушений разных укреплений, дзотов, дотов и прочих сооружений во имя подавления врага. Но где и кто враг, когда разрушается родной русский язык? Не те ли, кто его разрушает, и есть враги? Надо защищаться от них, активно защищаться, пока не смели́ они наш литературный язык.

Вот иллюстрация к русской пословице «Не ножа бойся, а языка!».

Недавно отдыхал я в Подмосковье. Запал в память диалог 40–50-летних мужчин:

1-й. Поток нецензурных слов, в котором тонули редкие нормальные русские слова. Пропорция примерно такова: 85 – мата, 15 – русских слов.

2-й. Тот же поток, но в более скромной пропорции: 50 на 50.

1-й (слезливо) . Мат, мат, слово, мат, слово.

2-й (успокаивая собеседника) . Мат, слово, слово, мат.

1-й (вытирая слезы) . Мат, мат, мат, мат, слово.

2-й (приободряя собеседника) . Слово, слово, мат, мат.

1-й (пожимая руку 2-му) . Мат, мат, слово, мат.

2-й (обнимая собеседника) . Слово, слово, мат, мат.

На втором этаже открывается окно. Появившаяся в нем женщина на нормальном русском языке произносит какую-то фразу, обращаясь к мужчинам.

1-й (отвечая женщине) . Гут! (Отвечая собеседнику) . Мат, мат, мат, мат, слово, слово.

2-й (удивленно посмотрев на окно, собеседнику) . Слово, мат, слово, мат, слово, мат.

Из окна женщина повторяет сказанное.

1-й. О’кей! (И собеседнику) . Мат, мат, мат, мат, мат, мат, мат.

2-й. Мат, слово, мат, слово, мат, слово. (Жмет руку 1-му.) Консенсус! (Подмигнул, посмотрел на окно и ушел.)

1-й (кричит, глядя на окно) . Зинуля! Иду, хорошая моя! Все гут!

Бог с ними, с дорогими моему сердцу работягами, мастеровыми, умельцами. Бог их простит за необразованность, простит потому, что от них хоть толк есть – руки у них создающие, добывающие, ремонтирующие, мозолистые. А вот как быть с теми, которые в основном трудятся языком? Что такое публичное выступление? Это призыв идти за говорящим, поверить в его правоту, в его кажущийся ему правильным путь к истине.

Я представляю себе выступление любого (за малым исключением) теперешнего нашего депутата в собрании старой русской Думы или в Дворянском собрании. Вот есть где разгуляться фантазии! Представьте себе: выходит наш депутат на трибуну и, обращаясь к седоволосым русским заседателям, произносит речь о бедах или о светлом будущем России, употребляя при этом замечательные русские слова, но с «новыми», «революционными» ударениями. Такого оратора наверняка или освистали бы и прогнали с трибуны (если старая Дума умела свистеть; наша же новая и не то может), или бы вызвали врача-психиатра!

У нас же никто не обращает внимания на эту свистопляску неграмотности, никто не делает ораторам замечаний. У нас свистят только тогда, когда выступает гений или просто честный человек!

Раньше подражали царским бородкам, экипажам, платью, прическе. А в наше время – неграмотности!

Я не помню ни одного нашего высокого руководителя, грамотно говорившего на родном языке! Когда на троне восседал Леонид Брежнев, было легко отвечать на разного рода «провокационные» детские вопросы: «Дети! У дяди Брежнева плохо с челюстями – ему трудно говорить». Но сейчас-то у всех с челюстями хорошо! Что же все молчат? Почему не открывают курсы по ликбезу среди говорящих на высоких уровнях?

Почему к нам так и почему мы ко всему так? Что с нами? Почему никто не вопиет, читая во всех аэропортах: «Накопитель пассажиров», «Зона досмотра». Это же тюремная лексика!

Неграмотно говорящий не уважает ни себя, ни свою страну, ни свой народ! Человек, говорящий грамотно на своем родном языке, – это человек с чувством собственного достоинства.

Неграмотно говорящий вряд ли может ясно, логично и тем более философски мыслить! И быть полезным людям. И тем более стать Монтенем!

«Пришла пора подорожить народным языком и выработать из него язык образованный» (В. И. Даль «Напутное слово»).