Наталья Горбачева - Серафим Саровский

Мальчик-послушник оповестил братию о случившемся. Аникита стал ощупью отыскивать старца и наконец наткнулся на него. Принесли зажженную свечу. Отец Серафим в обычном своем белом балахончике стоял на коленях перед малым аналоем. Думая, что он уснул, утрудившись молитвой перед келейной своей святыней — иконой Богоматери «Умиление», его начали осторожно будить. Но ответа не последовало, старец почил смертным сном. Глаза его были сомкнуты, лицо оживлено богомыслием. Тело его еще оставалось теплым.

Старцу омыли, по иноческому чину, чело и колени, облачили его, положили в дубовый гроб, по завещанию, с финифтяным образом на груди. Быстро разнеслась весть о кончине старца по всем окрестностям.

Та инокиня, которой старец накануне предсказывал: «Какой нынче будет новый год! Земля постонет от слез», была в Сарове, когда он скончался. По возвращении ее в Дивеево одна инокиня спросила ее, здоров ли батюшка. Та долго не могла ответить и наконец тихо сказала: «Скончался». Спросившая закричала, заплакала и как безумная, не благословясь, кинулась в Саров. Привязанность, которую возбуждал к себе при жизни отец Серафим, была безгранична, горяча, охватывала все существо человека, его любившего, — и таких было великое множество… Слово его, что земля «постонет от слез», сбылось в полной мере.

Восемь дней тело почившего старца стояло открытым в соборе, не только не подвергаясь тлению, но издавая благоухание. Тысячи людей собрались в Саров из окрестных губерний. В день отпевания из-за большого скопления народа в соборе стояла такая жара, что свечи гасли. Когда духовник хотел положить в руку отца Серафима разрешительную молитву — его рука сама разжалась и приняла листок.

Замечательны два обстоятельства, которые выяснились впоследствии. 2 января, окруженный иноками, выходил от заутрени знаменитый старец игумен Глинской пустыни, что находится в Курской губернии, Филарет. Указывая на необыкновенный свет на небе, он произнес: «Вот как души праведных возносятся на небо. Это душа отца Серафима возносится!»

Архиепископ Воронежский Антоний был также необыкновенным способом извещен о кончине старца Серафима. В то время в Воронеже находился помещик Николай Александрович Мотовилов, «служка Серафимов». В воспоминаниях Мотовилов писал: «2 января 1833 года. В этот день вечером услыхал я от преосвященного Антония, что батюшка отец Серафим в ночь на этот день, во втором часу за полночь скончался, о чем он сам ему, явясь, очевидно, возвестил. Архиепископ Антоний сам в тот же день соборне отслужил по старцу панихиду». При дальности расстояний между Саровом, который находился в Тамбовской губернии, и Воронежем в те годы не могло быть и речи о каком-либо естественном способе передачи в Воронеж к вечеру известия о том, что произошло утром того же дня в Сарове.

Как веруют христиане, для отца Серафима кончина действительно была началом новой, широчайшей жизни и новой, необъятной деятельности. Сразу же после смерти старца ему стали молиться с огромным упованием и надеждой. Открылся новый счет посмертным чудесам батюшки. Ему теперь ведомы величайшие тайны мироздания, которые на земле не может вместить ни один, даже самый гениальный человеческий ум. Неисповедимые пути Промысла Божия здесь лишь отчасти приоткрываются святым. В небесных обителях Господа они становятся истинными исполнителями Божественной воли…

«Пламенный» Серафим Саровский стяжал от Бога дары прозорливости и чудотворения. Но это не были дары «случайные и напрасные». Господь долго и — как иному может показаться — немилосердно испытывал своего избранника, чтобы доподлинно выяснить, понесет ли он эти дары, не соблазнится и не возгордится ли ими, не обратит ли во зло себе и людям, не превратит ли их в причину своего незаконного обогащения, как это часто делают современные «целители» — экстрасенсы и лживые «прозорливцы», которым эти «дары» вдруг «открываются».

Читатель, вероятно, уже понял, что отец Серафим придавал огромное значение созданию, украшению и благоустройству в Дивееве женского монастыря, который Пресвятая Богородица назвала своим четвертым, последним жребием на земле. Отец Серафим всегда утверждал, что он сам по себе ничего не предпринимал, а действовал только по личному благословению и наставлению Царицы Небесной.

Батюшка сам разработал план будущего Серафимо-Дивеевского монастыря, поручал приобретать земли для его расширения преданным благодетелям (в частности, М. В. Мантурову), руководил постройкой Рождественской церкви. В 1829 году общине было пожертвовано три десятины земли, и тогда отец Серафим велел вспахать эту землю, по меже положить камешки и поставить колышки. Когда же земля после снега высохла, старец приказал по меже обрыть канавку в три аршина глубины и три аршина ширины, а вынимаемую землю бросать в глубь обители, чтобы образовался вал в три аршина. «Много чудного говорил батюшка Серафим об этой канавке. Что канавка эта — стопочки Божией Матери. Тут ее обошла Сама Царица Небесная! Эта канавка — до небес высока»…

И как только окончили сестры рыть эту канавку, отец Серафим скончался, поручив их заступничеству Царицы Небесной и оставив им трогательное завещание: «Когда меня не станет, ходите ко мне на гробик: ходите, как вам время есть, и чем чаще, тем лучше. Все, что ни есть у вас на душе, все, о чем ни скорбите, что ни случилось бы с вами, все приходите, да мне на гробик, припав к земле, как к живому, и расскажите. И услышу вас, и скорбь ваша пройдет! Как с живым со мной говорите. И всегда я для вас жив буду»…

Молитвенное правило преподобный дал дивеевским сестрам особое, основанное на Иисусовой молитве, отличное от обычного монастырского правила. Но чтобы не нарушать саровский устав, принятый в Казанской общине по благословению настоятеля отца Пахомия, отец Серафим отделил от нее часть сестер, поселил их отдельно от других, заповедал им жить в бедности, по нескольку человек в келье, выполнять данное им через Царицу Небесную правило молитвенное и заниматься исключительно крестьянским трудом. Для прокормления этих сестер была устроена мельница, и новая община стала называться Мельничной, в отличие от Казанской общины матушки Александры.

Явившись отцу Серафиму, Богородица, как записал Мотовилов, назвала восемь имен девушек из общины матушки Александры и с этих восьми сестер повелела начать именно ту обитель, которая должна стать ее четвертым жребием. Особый наказ был в том, чтобы в новую общину не брали ни одной вдовицы, а только девиц, на прием которых Она Сама изъявит Свое благоволение.

Прасковья Степановна Шаблыгина, девушка из крестьян, была назначена первой начальницей Мельничной обители, а Мария Семеновна Мелюкова, скончавшаяся девятнадцати лет схимонахиней Марфой, была назначена, по словам старца Серафима, начальницей над дивеевскими сиротами в Царствии Небесном, в обители Богородицы. Надо полагать, что во взаимной молитве основателя обители и двух ее начальниц, на земле и на небе, был великий и сокрытый до времени смысл, понятный, возможно, лишь одному святому старцу.