Елена Обоймина - Свет земной любви. История жизни Матери Марии – Елизаветы Кузьминой-Караваевой

Нина и Игорь Кривошеины с сыном

И. А. Кривошеин сотрудничал с разведывательной сетью ФАНА, созданной французскими коммунистами. Под именем Фернан этот русский патриот участвовал во многих разведывательных операциях, направленных против штаба вермахта во Франции, добываемая им богатая информация передавалась в Лондон. В ряды организации он привлек еще нескольких эмигрантов. Самым большим успехом Фернана явилась вербовка Вильгельма Бланке – немецкого антифашиста, служившего в экономическом отделе штаба германского военного командования во Франции. Через него удалось получить немало важнейших секретных сведений политического и военного характера. В июне 1944 года Фернан будет выслежен и арестован, а затем отправлен в лагерь смерти Бухенвальд. И выживет! (Игорь Александрович неоднократно рассказывал впоследствии, что был обязан своим чудесным спасением молитве, услышанной Небом.)

После войны И. А. Кривошеин будет избран председателем Содружества русских добровольцев, партизан и участников Сопротивления во Франции. В 1948 году вернется в СССР… Но все это пока что в будущем.

Соратницу своего мужа с искренней теплотой вспоминала и жена И. А. Кривошеина:

И. А. Кривошеин подчеркивал:

Однажды кто-то из русских эмигрантов обмолвился:

– Нельзя унести с собой родину.

К сожалению, это правда. И все-таки многие из них долгие годы хранили ее в сердце, мечтая о встрече с Россией.

Тем, кому случалось видеть мать Марию летом 1941 года и слышать ее взволнованную речь, становилось ясным: душа ее уже не в Париже.

– Словно опять по-молодому, с буйной силой проснулось годами подавляемое иностранной действительностью пламенное патриотическое чувство, – рассказывали они. – По-видимому, оно жило в ней всегда, только она не давала ему воли.

– Европа?… – однажды при встрече переспросила матушка Татьяну Манухину. – По правде говоря, она просто для меня не существует. Я живу только Россией. Только она мне нужна и интересна. И еще православие… остальное все чужое и чуждое, необходимость, вынужденное приспособление к условиям жизни.

И Манухиной тогда подумалось: если бы матушка оказалась не здесь, а там, в России, в те страшные дни, когда решалась судьба русского народа, она бы, сняв монашеское одеяние, ушла в партизаны…

Но она была на чужбине, во Франции, где многим ее соотечественникам так необходимы ее помощь и сердечное участие!

На рю Лурмель был образован негласный комитет, в который, помимо матери Марии, С. Ф. Штерна и И. А. Кривошеина, вошли отец Димитрий Клепинин, С. В. Медведева и Р. С. Клячкина.

Лурмельский комитет стал центром антифашистской деятельности в Париже. Отсюда на протяжении 1941–1942 годов отправлялись сотни посылок семьям заключенных и нуждающимся (французский Красный Крест даже предоставил для их перевозки специальный грузовик), здесь планировались и устраивались побеги. Душой Лурмельского комитета была, конечно же, матушка Мария.

Продукты для заключенных безвозмездно поставляли русские магазины и еврейские рестораны; некоторые люди помогали просто деньгами. С разрешения отца Димитрия продовольственные посылки отправлялись от имени Лурмельской церкви. Раз в неделю на рю Лурмель эти передачи собирали и упаковывали, причем в работе принимали участие жены и родственники заключенных. На следующий день одна из женщин, Ольга Алексеевна Игнатьева, отвозила посылки в Компьень на грузовике, выделенном для этой цели, как уже говорилось, организацией французского Красного Креста.

Интересно следующее. Список добрых дел, совершаемых русскими во Франции, пополнялся и в самом лагере. Об этом сообщает в своих воспоминаниях жена Игоря Кривошеина:

Комитет занимался также сбором пожертвований для семей заключенных и раздачей пособий. Сергей Федорович Штерн, который посвятил годы жизни сбору пожертвований и оказанию помощи нуждающимся эмигрантам, взялся продолжить такую деятельность в пользу всех преследуемых оккупантами. Со своей задачей он справился прекрасно.

Кроме посылок, материальной помощи и документов для лиц, преследующихся немецкой администрацией в Париже, на улице Лурмель давали кров и пищу всем нуждающимся. Люди жили во флигеле и в сарае, за неимением места некоторые спали просто на полу в зале.

Игорь Кривошеин вспоминал: