Леонид Млечин - Путин. Россия перед выбором

Иначе говоря, в политике Владимир Владимирович крайне осторожен. Все зависит от ситуации в стране, от соотношения сил.

Многие обращают внимание на то, что невозможно предугадать, как Путин поступит в той или иной ситуации. Никому не удается прогнозировать его решения. Путин не выносит предположений о том, что он поддается чужому влиянию. Если в обществе упорно говорят, что такого-то министра не сегодня завтра уберут, Владимир Владимирович ни за что его не тронет. Поэтому попытки предсказать грядущие перемены, в том числе кадровые, — гадание на кофейной гуще. Решения он принимает только сам — и часто совершенно неожиданные не только для политологов-кремленологов, но и для постоянных обитателей Кремля. Обычно это объясняли его нежеланием поддаваться давлению… Но есть и другое толкование.

«Политики как таковой у Путина практически не было вовсе, — писал профессор-китаист Леонид Сергеевич Васильев. — Ни детально разработанных планов, ни четко обозначенных устремлений, ни соотнесенных с объективными нуждами социума направлений движения вперед».

Чем же руководствовался Владимир Владимирович? Интуитивно угаданным или точно осознанным пониманием чувств и эмоций народа, переживающего тяжелый исторический стресс. Как хороший психолог, Путин когда-то нащупал верную линию.

«Народу нужно потакать во всем том, что кажется ему сегодня, сейчас самым важным, — определил эту линию профессор Васильев. — Когда нужно — что-то пообещать, если потребуется — чем-то успокоить, коль скоро целесообразно — гневно разоблачить внешних врагов и подчеркнуть опасность, исходящую от противников, соперников или даже от вчерашних республик СССР».

Но сейчас, если послушать, что в своем кругу (откровенно, не на публику!) говорят люди, то это голос разочарованного, никому уже, кажется, не верящего, обиженного на весь мир общества, не знающего, на ком сорвать свое раздражение. Меняется само отношение к власти, оно носит ярко выраженный негативный характер — особенно среди молодежи. Новое поколение живет с ощущением, что на них никто не обращает внимания, что их не желают слушать и слышать. Этим молодым горожанам нужны не деньги, а справедливость. Они возмущены пренебрежением к ним и бесконечным враньем.

В чем прежде всего остро нуждается страна? В раскрепощении, в снятии всяческих оков и ограничений, в создании условий для самореализации и успеха, в обретении уверенности в собственных силах, в ободрении наконец. Для этого нужна радикальная смена политической и экономической линии.

Но есть ли во властной команде влиятельные силы, заинтересованные в переменах?

Есть молодые чиновники, твердо намеренные занять места своих расслабившихся и утративших хватку начальников. Есть провинциальные карьеристы, горящие желанием перебраться в столицу и получить доступ к большим бюджетам. Есть служивые люди, намеренные получить вознаграждение за свои труды в избирательных кампаниях…

Костяк системы состоит из исполнителей, причем не ярких, то есть не способных составить конкуренцию вождям. Руководящие кресла во всех ветвях власти занимает когорта серых чиновников, отчетливо сознающих, что не только их карьера и высокие доходы, но и само выживание зависят от сохранения нынешней системы. Им даже не надо приказывать. Они сами делают все, чтобы ничего не изменилось.

«Реформаторские настроения в элите очень слабы, — приходит к выводу член-корреспондент Академии наук Константин Микульский. — Ее сопротивление реформам будет скорее нарастать, чем ослабевать. Вероятность превентивных репрессивных мер со стороны государства достаточно велика. Ведь элита может слишком много потерять даже от поверхностных реформ…»

Микульский полагает, что в стране сложился такой вариант политического режима, который менее всего расположен к реформам. И некому подталкивать власть к переменам. Политическая система отчаянно сопротивляется необходимой стране модернизации. Вот почему один политолог, чуткий к настроениям начальства, сулит «перестройку наоборот».

Даже мыслящая публика запуталась и не очень отчетливо представляет себе, что бы она хотела предпринять и как изменить ситуацию к лучшему. Понятна цель. Не ясны методы и средства ее достижения. Не хватает привычки к самоорганизации. В стране всегда существовала только вертикаль власти, но не было горизонтальных связей. Не привыкли договариваться между собой — ведь все решало начальство. Нет традиции принимать во внимание интересы других. Компромисс — презираемое слово.

На президентских выборах 2012 года история страны не заканчивается. Страну подстерегают продолжение серьезного экономического кризиса, крупные внешнеполитические проблемы, серьезные социальные вызовы. Впереди — демографические потери. А внутриполитическая ситуация не такова, чтобы быть уверенными в способности выйти из этого сложнейшего положения с минимальными потерями. Россия, как столетие назад, движется в сторону неопределенности.

Историческая задача состоит не только в том, чтобы умолить или заставить начальство смилостивиться и прислушаться к резолюциям того или иного митинга. Не только в образовании новых партий, возникновение которых важно само по себе, если они представляют реальные интересы тех или иных сегментов общества, а не одни лишь амбиции политиков. Не только в восстановлении полноценной политической жизни и профессиональной работы средств массовой информации…

Страна нуждается в осмыслении реальных проблем народа, в понимании того, что у различных социальных слоев и групп, у разных регионов огромной страны есть свои интересы, которые необходимо сопоставлять и учитывать. В выработке реальной политической программы, в долгой и тяжелой работе, которая позволит, наконец, выстроить прочные институты демократического общества, чего не было сделано в перестроечные и постперестроечные годы. Не очень, правда, ясно, какие именно силы возьмутся за это неподъемное дело… Но без всего этого немыслимо стабильное развитие России. И страна будет по-прежнему переходить от одного властителя к другому.

Не так-то просто понять: Владимир Владимирович Путин — продукт своего времени или же он изменил само время? Это парафраз все того же вечного вопроса относительно места личности в истории: история меняет человека или человек делает историю?

Эта книга завершает цикл политических портретов вождей нашего государства последних ста лет. Читатель вправе сам решить, кто ему больше по душе.

Но одно несомненно: ХХ век был трагическим для России и наши вожди не смогли уберечь страну от множества бед и несчастий. Самое прискорбное состоит в том, что сегодня мы вновь стоим перед теми же проблемами, что и сто лет назад. Ничего не решено! Сто лет словно вычеркнуты из нашей общей биографии. В каком-то смысле начинаем историю заново. И в таком случае не могу не напомнить о единственном успешном реформаторе последнего столетия. Вот о нем точно можно сказать, что он делал историю.