Владимир Герлах - Изменник

Подняла голову, когда Исаев выехал верхом со двора и погнал кобылу в галоп под липами, вместо него стоял перед ней Галанин: «Вера, знаете что? Я передумал! оставайтесь в городе! Кирш будет без вас как без рук!» Возмутилась так, что стала вся красная от злости: «Кирш прекрасно обойдется и без меня, возьмет переводчика в горкомендатуре, а вечером мы ведь вернемся! Я хочу побывать на могиле моей подруги! Я поеду! Я вам не Аверьян и издеваться над собой не позволю! Все!»

Галанин сконфуженно улыбнулся: «Хорошо! Не сердитесь так! Хотите ехать — едем… я только подумал… я боялся… но раз вы хотите побывать на могиле Нины… Едем! Спасибо вам, Вера!» И опять Вера не могла понять почему он ее благодарил, решила, что она его тронула своим желанием посетить его любовницу на одну ночь, вспомнила, что Нина ей рассказывала об этой ночи и сердилась, когда бежала домой…

Когда тетя Маня узнала, что Вера собралась ехать в Озерное, на могилу Нины, умилилась душой и расплакалась: «Это хорошо, Верочка! помолись там за упокой ее души, она там в раю будет тебе улыбаться, поможет тебе! Увидишь! вернется твой Ваня! Оне, мученицы все могут — ни в чем им святая Богородица отказать не может! Только смотри! вечером обратно… не оставайся там ночевать с этим распутником!» Ругала немного Галанина, но в душе была спокойна! Успокоила ее Шурка, новая любовница Галанина… Вздыхая, должна была признаться, что это был самый лучший выход из трудного положения… Ясно, что ласкаясь с этой девчонкой, Галанину не было времени и желания приставать к ее голубке! Поэтому так легко согласилась на поездку и Вера стала готовиться к поездке: вытащила из комода свое голубенькое платье, что на свадьбу себе шила, тщательно его гладила и вспоминала как его одевала в первый раз, когда приехал в их город Галанин со своим Розеном! Улыбалась втихомолку своим мыслям и смущалась…

Шурка, наконец получила свой сундучок из Париков, привез староста от колхозников Лугового… Вечером вытаскивала из него свое платье и белье, аккуратно складывала в ящик комода, который ей освободила Вера, хвалилась: «Все есть! и рубашки и рейтузы! Все мой Галанин подарил, добрый он со мной! Подняла с пола фотографию, валящуюся на полу: «Смотри! Галанин! Откуда он у тебя, Вера?» Слушала с любопытством рассказ Веры: «Да… я уже что-то слыхала про эту Нину, но только совсем мало! непонятно! Правда, что она была его полюбовницей? Расскажи мне все! пожалуйста! И Вера рассказала, Шурка слушала ее раскрыв рот, когда узнала подробности о ее смерти, громко ревела: «Несчастная! ой какая же она несчастная! и он тоже! Ну и гады же эти партизаны проклятущие! Но если она украла у Галанина его фото, ты должна его вернуть теперь, когда она умерла! Почему ты его прячешь, если терпеть не можешь?» Вера краснела, сердилась: «Правильно! терпеть не могу! Можешь ему вернуть! скажи ему только, что она была у тети Мани на хранении от Нины!» — «Скажу… скажу… а только знаешь что… я передумала! Чего я буду ему отдавать оставлю себе! потому что я его еще как терпеть могу! пусть он у меня стоит на столике и мною любуется!.. значит едешь! Я тоже у него просилась! Он меня шуганул! Едет он с тобой на одной машине, а на другой Шульце! Что-то затевают! Полицейские бегают, немцы бегают, пулеметы таскают и строются! Кричат от страху как оглашенные! Мой Степа ко мне два раза прибегал, все ищет Галанина! А сам будто и не знает, что-тот у Шубера… знаю, знаю, чего бегает! Чего добивается! Только ошибся! ничего ему от меня и не было! Так немного за левую грудь подержался, а хотел и за правую, так по морде получил! Подумай только, как надоедать мне стал! Все ему мало! Забыл, что я дочка Галанина, так я ему напомнила… сразу испугался и прощения просил и в любви своей объяснялся! Красиво так врал и чуть не плакал! Говорил, что на бой страшенный идет… стала я его расспрашивать… молчит дурак… говорит, что тайна ужасная! А какая там тайна? Весь город шумит! полицейские по дворам с площади разгоняют! ничего не выходит… снова собираются и между собой судят! Думают так: или наши на их болото нападут, или те сами к нам Сонью приплывут! боятся!»

Вера слушала болтовню, не перебивала, легли спать, когда луна взошла, света, не зажигали и от лунного света были голубые сумерки! В постели Шурка снова рассказывала про Галанина… Вера ее внимательно слушала, потом вспомнила про папиросу, ощупью нашла ее в блузке и чиркнула спичкой, закрыв глаза затянулась глубоко пахучим дымом. Шурка села на диване: «Ты куришь? а ну ка дай и мне потянуть разок! Ох сладко! хорошие папиросы немцы курют, не то что наша махорка!»

Вошла неожиданно тетя Маня, подозрительно потянула носом: «Кто здесь курит? Ты, Шура? бесстыдница! вот чему тебя Галанин учит! Хорошему не учит… одним гадостям! Ты не спишь, Вера? Слушай: у нас в городе неладно! полиция идет на мост… чистое войско, пулеметы на телегах. Сам Шаландин на коляске Судельмана их повел! Ох, грехи! грехи! Война и к нам пришла! Как ты поедешь на Озерное! И не думай! не пущу!» Шурка продолжала курить и смеялась: «Пустите… она переводчица! Галанин только после обеда едет, он, наверное, потому полицию и послал чтобы вашу Веру защищать!» Вера тоже успокаивала: «Ничего страшного! С нами и Шульце едет! Я еду! сказала что еду, значит еду! Я не позволю никому над собой издеваться! Не мешайте мне спать! Я устала!»

Тетя Маня молча ее перекрестила, подумав за одно перекрестила и Шурку: «Спите, девушки! а ты Шура брось курить, не будь блудницей… Бог тебя накажет, если не перестанешь!» Когда она закрыла за собой дверь, Вера спрыгнула с постели, отняла у Шурки папиросу, чуть не плакала от горя: «Сколько выкурила! нарочно все время затягивалась, пока тетя Маня была!» Курила с невиданным наслаждением и когда закружилась голова, потушила маленький окурок, заснула с блаженной улыбкой…

Проснулась, когда Шурка уже ушла к Галанину, с радостью и тревогой. Солнце уже поднялось, в открытое окно лезли зеленые ветки яблонь, заливались скворцы! Прислушалась к тому чем было полно сердце. Была радость: поездка с Галаниным в Озерное! Была тревога: змеиное шипение Исаева. Было поровну, радости и тревоги, может быть, все-таки радости было немного больше! Откинула одеяло и смотрела на себя, чуть спустила рубашку, оголила одну грудь, внимательно ее изучала, грудь была маленькая твердая с маленьким розовым соском, много красивее чем у Шурки! Случайно посмотрела на стол и сердце замерло: на нее смотрел Галанин, его фотокарточка! Ванина стояла почему то не на своем месте, а против дивана… Шурка уходя пошутила!

Закрылась с головой одеялом и слушала как металось непуганое сердце! И опять о многом вспомнила и эти воспоминания были самоцветными камнями, которые она перебирала и которые жгли ее своим темным пламенем!