Владимир Герлах - Изменник

Вера торопливо резала хлеб и ветчину, посматривала на дверь: «Что-то Степан не идет!» Галанин улыбнулся: «Он не придет… ушел на разведку! Будем ужинать сами! Вы не боитесь, Вера, быть наедине со мной?» Вера смотрела прямо в насмешливые глаза, пожала плечами: «Конечно, нет! Я ведь знаю, что вы меня не обидите!» — «Правильно! Я не забываю, что вы невеста Вани! Вот, если бы вы были свободная…» — «Все равно… не обидели бы!» — «Вот как! А м. б. вы ошибаетесь!» — «Нет… я знаю…» — «Что?» — «Оба смеялись, Вера хозяйничала, подкладывала Галанину ветчины, налила рюмку водки, Галанин ворчал: «Почему мне одному? Я не горький пьяница, без вас пить не буду, наливайте и себе, не ломайтесь, ведь стоит же на столе еще рюмка, Степана нет, пейте вы!»

Заставил таки выпить и закусить, с неудовольствием смотрел на дверь: «Ну, кто там еще? войдите!» Высокий немецкий фельдфебель в очках долго и обстоятельно докладывал. Галанин терпеливо его выслушал: «Хорошо, значит, выступаем в пять, строиться у моего дома. Перед выступлением хорошо накормите солдат и выдайте каждому по стакану водки, не больше. Что бы пьяных я не видел, сам проверю! Идите и отдыхайте!» Когда немец ушел, улыбнулся Вере: «Мешают нашему ужину; вы не находите, Вера, что мы с вами сейчас похожи на мужа и жену!» — «Совершенно ничего похожего нет! Это невозможно! Какая невероятная мысль!» — «Невероятная? ах да, я понимаю! Я слишком стар, а вы совсем еще девочка! и потом я уже женат!» — «Нет, не то! во-первых, вы не женаты больше, я заметила, что вы перестали носить обручальное кольцо, и во-вторых, вы не старый, а совсем как парень молодой!» — «Вот как? Так почему же вам кажется невероятной мысль, что вы могли бы быть моей женой?» — «Потому, что между нами пропасть!» Галанин криво улыбнулся: «Знаю; Не говорите дальше! Ну хорошо! может быть вы и правы! Довольно говорить о невозможном, а теперь идите и ложитесь спать! Уже поздно! Я вижу, что вы устали после этого путешествия с приключениями. Покойной ночи!»

Вера попрощалась, зажгла еще одну свечку, прошла в соседнюю комнату, но сейчас же вернулась: «Там клопы! Миллионы клопов! Идите посмотреть!» Действительно, вся простыня была усеяна большими плоскими голодными клопами, готовящимися, наконец, хорошенько закусить. Галанин, улыбаясь смотрел на испуганную Веру: «Ничего не поделаешь, придется вам спать на месте Степана, в его углу, а я за столом. Впрочем спать мне навряд ли придется. Мне еще нужно пройти к Шаландину и вместе с ним проверить расположение наших бойцов. Ложитесь и спите спокойно! Не бойтесь! Я человек честный и кроме того ваш друг! Только друг, не правда ли?» Он ушел, а Вера еще долго сидела за столом и не решалась ложиться спать. Вышла еще раз на улицу, посмотрела на молчаливого часового, вздрогнула от холода и тревоги. Вернувшись потушила свечку, не раздеваясь, легла в угол на лавку, закрылась одеялом и скоро заснула, как убитая. Спала крепко, не слышала, как вернулся Галанин и внезапно проснулась от света. Потихоньку из под опущенных век наблюдала за ним. Он сидел за столом, наклонившись над картой, сосредоточенно что-то отмечал карандашом. Она вспомнила о том, что завтра он идет на бой против папаши. Уже без всяких условий молилась Богородице о его спасении. Опять все забыла, Родину, Ваню, тетю Маню! Молилась за того, кого любила, закрыв глаза и незаметно снова крепко заснула…

Галанин кончил, наконец свои расчеты, встал и подошел к окну, посмотрел на небо. Луна зашла и стало темно и туманно. Опять где-то стреляли из пулемета и ему отвечал сонный усталый лай собак. Он вернулся к столу, постояв над картой, на цыпочках подошел к спящей Вере и долго смотрел на спокойное спящее лицо. Его сердце внезапно больно сжалось от острой жалости и нежности к этой странной девушке, он приблизил свою руку к ее голове с золотыми кудрями, не притрагиваясь к ним, ласково провел вокруг головы, наклонившись, чуть прикоснулся губами ее полуоткрытого рта и, побледнев, выпрямился. Ему показалось, что губы Веры дрогнули. Он смотрел с испугом на длинные ресницы закрытых глаз. Нет, она продолжала спать безмятежным сном спящего ребенка. Ему показалась чепуха. Сел на лавку у стола и, опустив голову на руки, задремал чутким предутренним сном.

Утром Вера села в автомобиль, который вез в город двух легко раненных немцев и немецкого курьера с донесением Шуберу. Около дома, где она переночевала с Галаниным, выстроились немецкие солдаты в полном боевом вооружении, в касках! Галанин обходил фронт в сопровождении фельдфебеля, — остановившись, сказал небольшую речь, объяснил боевое задание. Вера с удивлением наблюдала и слушала: перед ней был настоящий немецкий офицер не только потому что Галанин был в форме немецкого офицера и говорил с солдатами по-немецки. Все его жесты, манера говорить, шутки и короткие ворчливые замечания указывали на то, что этот человек знал, понимал и любил немецких солдат, которые внимательно слушали, смеялись его грубоватым шуткам и виновато ежились от его сердитых замечаний! Увидев Веру рядом со Сахановым, Галанин подошел к автомобилю и снова ее удивил став опять простым и понятным, каким он был в последнее время… русским человеком, добрым и славным: «Кланяйтесь вашим, скажите Шурке, что ее Степан вернется живым и здоровым, но напомните ей еще раз, что я говорил, или пусть замуж за него выходит, или я ее выгоню из дому! Как вы свое платье измяли? Где вы его так заездили?» Вера уже перестала краснеть перед ним, хотя ей и было стыдно: «Я в нем спала, мне было холодно». — «А? Ну до свиданья, верю, что и я вернусь невредимым, смотрите, не забудьте, что мы стали с вами теперь настоящими друзьями! Нам пора идти!» Вера молча кивнула ему головой и прислушивалась к своему сердцу, когда он взял ее руку и крепко пожал. Автомобиль двинулся; оглянувшись, она смотрела на дорогого ей человека в испачканном белом кителе и счастливо тревожно улыбалась.

Весь план атаки острова был тщательно обдуман и разработан ночью, одобрен Шубером, на бумаге было блестяще, на деле оказалось совсем иначе и вся эта затея Галанина чуть не кончилась катастрофой. Комбинированное наступление немцев к мосту и полицейских прямо через болото по тропе, по которой вел их Савка, провалилось утром. 20 с лишним лет прошло с тех пор, когда оба белогвардейца, Галанин и Шаландин, безусыми юношами воевали и показывали свою храбрость во время гражданской войны, потом жили мирной жизнью до сорок первого года. С прошлого лета Галанин действовал в непосредственном тылу германской армии, организовывал, как он любил говорить, мирную свободную жизнь освобожденного народа! командовать в бою ему не приходилось. Шаландин теперь преследовал со своими полицейскими небольшие отряды партизанов, при нападении их на город исполнял, и неплохо, распоряжения Шубера; у обоих было много личной храбрости, но не было опыта боевых начальников. Сил противника, его храбрости, и находчивости товарища Соболева не оценили, как не оценили храбрости отчаяния партизан, подхлестываемых своей звериной ненавистью к немцам и своим изменникам! И за это поплатились, тем более, что немцы-солдаты, русские полицейские от боев отвыкли и умирать не хотели! Шаландин, задержался в лесу, натолкнувшись на сильный заслон партизанов, вышел к болоту с большим запозданием и решил ободрить перепуганных полицейских водкой привезенной ночью из города. Галанин, заняв брошенное лесничество, быстро продвинулся вперед по топкой дороге и подошел к мосту, откуда уже были видны землянки и ивы, опустившие свои ветви и обманчивую гладь болота.