Нина Алексеева - Одна жизнь — два мира

Основная же их торговля шла с США, значит, и держаться надо было США, а дружба с Советами, могла только повредить этому. Да и политика начала быстро меняется. США — сильное государство, и портить с ним отношения не стоило. Так сразу все они и отвернулись от Советского Союза.

Наиболее упорная в своих стремлениях группа эмигрантов возмущалась поведением первой. Они ругали их на чем свет стоит за их неустойчивость, за их жажду к наживе и с неослабевающим рвением стремились в Советский Союз.

И многие, многие из них, распрощавшись с теми странами, которые приютили их, вернулись в Советский Союз. Как поступил с ними позже Сталин, это уже вторая статья.

Какой-то умник подсказал ему, что у нас нет пленных, а только предатели, и наши милые союзнички, которые так яро боролись вместе с советским народом против гитлеровского мракобесия, ловили и отправляли Сталину на расправу , на верную гибель даже абсолютно невинных, — я не говорю о многих предателях — такие тоже были, и для них существовали суд и судебная расправа, — но с ними вместе шли миллионы чудом спасшихся, совершенно невиновных военных! Истории, видно, суждено было сыграть еще одну злую, горькую кровавую шутку с русскими победителями. Вот почему никто, ни одна душа, ни одна организация даже не пикнула против сталинского послевоенного произвола!!!

Однако многие друзья Уманских, искренне потрясенные их гибелью, старались не потерять контакт с посольством. И мы невольно очутились в центре внимания. Нас приглашали повсюду, но мы старались в основном бывать там, где это требовалось по долгу службы Кирилла.

Муж замещал торгового атташе Малкова. Я преподавала в школе (для детей служащих советского посольства), в организацию которой я вложила много энергии, так как школы при посольстве до нашего приезда не было. К своей работе, где я преподавала все предметы, кроме русского языка, который преподавала З. А. Батюшкина, я относилась с глубокой любовью.

С иностранцами мы вели себя так, что меня часто спрашивали:

— Скажите, все любят Советскую Родину так, как вы?

— Да, все, кого я знаю, — отвечала я.

— Так Гитлер был безумец, если он хоть на секунду мог подумать, что способен победить страну, в которой живут такие люди, как вы.

Наша популярность среди иностранцев была уже такой, что даже один из ответственных сотрудников как-то сказал:

— Вас так часто приглашают на все приемы, что даже мне завидно.

И когда мы, особенно я, после этого замечания стали отказываться от приглашений, он сам просил поехать вместе с ним на прием.

— Что я буду отвечать им, когда будут спрашивать о вас? Что вы больны? Начнут цветы посылать, — весело смеялся он.

Мы с Кирой старались вести себя так, чтобы у иностранцев не оставалось о советских людях такое же впечатление, как здесь изображали нас и наших «Ниночек» в кино.

Ко мне часто подходили и спрашивали:

— Скажите, ваш муж из «бывших»?

А на одном из приемов ко мне подошла дама и спросила:

— Ваш муж родственник генерала Алексеева [20] О генерале Алексееве см. Исторический комментарий. ?

И когда я ответила: «Нет», другая дама сказала мне:

— Ну что бы вам стоило сказать «да»? Вы бы ее осчастливили.

То есть он выглядел для них таким аристократом, что они не могли понять, как это в Советском Союзе еще сохранились такие. Мне было смешно, настолько все, даже наши старые русские эмигранты, привыкли видеть и слышать о русских из Советского Союза, что там могут и должны быть только такие карикатуры, которые показывают им в кино.

Кирилл действительно, я могу сказать без преувеличения, выглядел и вел себя, как настоящий аристократ. Да, по существу, он и был (как мы тогда еще говорили) из старой, когда-то очень богатой аристократической семьи.

Родился он в замечательном, знаменитом своими ярмарками городе Лебедянь, которые с огромным удовольствием описывал писатель И. С. Тургенев в своем произведении «Касьян с Красивой Мечи».

Этот город также был родным городом писателя Замятина, и даже семья Прокофьева купила усадьбу у бабушки Кирилла.

За то время, что мы были в Мексике, Кирилл установил очень хорошие деловые отношения со многими известными бизнесменами, которые горели желанием после войны наладить деловые и торговые отношения с Советским Союзом. В это время всем казалось, что рухнул «железный занавес», и рухнул навсегда.

Кирилл очень быстро сходился с людьми. Умел красиво ухаживать за дамами, разговаривать с любыми мужчинами на равных, остроумный, обладал огромным чувством юмора, о котором часто и долго вспоминали наши общие знакомые. И даже во время последнего приема в нашем посольстве 7 ноября к нам подходили сотрудники посольства и говорили:

— Вот вы уедете, и половина этой публики сюда больше не придет, они же здесь помрут без вас от скуки.

Иностранцы спрашивали:

— Скажите, Нина Ивановна, какое ваше мнение: кого пришлют к нам в качестве посла. Ведь это должен быть человек, не уступающий Уманскому.

— Заслуженного прихрамывающего генерала или какого-нибудь старого отставного, хватит?

— Неужели вы так считаете?!!

И я действительно была уверена, что так именно и будет. Война кончилась, и все вернувшиеся с фронта из армии окажутся сразу не у дел. Вот они и заслужили такой пост, их всех надо не только материально обеспечить, но и отправить куда-нибудь подальше, не будет же наш генералиссимус так сразу всех ссылать на Колыму? Он тоже подождет, попробует усыпить своих воображаемых противников некоторыми поблажками, пока атмосфера после военной эйфории уляжется, а затем методично начнет уничтожать всех, как это делал он и раньше.

Вскоре разнесся слух: едет новый посол из Вашингтона — тов. Капустин, бывший советник Громыко. Кто он, почти никто не знал.

На вокзале при встрече всех поразил невзрачный, небольшого роста пожилой человек, за ним вышла бледная, бесцветная дочь и тучная, по виду — крепкая купчиха — жена посла, которая кинулась сразу считать чемоданы, расставленные почему-то здесь же кругом, под ногами.

Я держала цветы и не знала, как ей их преподнести: нагнуться к ней или попросить ее приподняться.

— Уберите чемоданы, — попросила я, чтобы к ней можно было подойти.

Иностранцы при первой же встречи не забыли съязвить:

— Ну а вы говорили «генерал с орденами и прихрамывающий».

И пошла в посольстве жизнь тихая, тихая, спокойная. Как будто посольство существовало для того, чтобы вариться в своем собственном соку.

Жена посла оказалась экономная, скромная женщина. Часто рассказывала, как она где-то за городом, на каком-то рынке купила по дешевке мясо.