Нина Алексеева - Одна жизнь — два мира

Каждый раз жду Кирилла с нетерпением. И каждый раз надеюсь и думаю: а что, если наперекор всему случится что-то неожиданно хорошее? Я чувствую, что, ему нестерпимо тяжело. С работой только одни перспективы, в которые он верит по-детски. Действительно это так или он просто старается меня успокоить? А пока что у него нет денег даже на самое, самое необходимое.

— Часы выкупил? — вспомнила и спросила я.

— Я отдал квитанцию снова Джину, пусть он выкупит, а я возьму их у него, когда будут деньги.

Воскресенье, все больные готовятся к визиту. Шум невообразимый целый день, в это время становится невыносимо, как на базаре. Женщины, несмотря даже на строгие запреты не ходить, а лежать, разгуливают в нарядных пижамах по палатам, демонстрируя свои «наряды». Почти у всех женщин мужья имеют «департмент сторс» — магазины.

Готова к приходу мужа и Айда, накрутила волосы, накрасила губы, подкрасилась и уснула с открытым ртом, орбиты глаз глубоко ввалились, и одна назойливая муха долго и нудно летала у открытого рта этого обтянутого кожей скелета.

Пришел высокий здоровый, цветущий мужчина — как чужой, посидел возле нее, не зная, что с собой делать и куда себя деть, поцеловал ее в лоб и ушел. А какой душераздирающий кашель душил ее весь день и всю ночь, у меня не было сил слушать.

Кирилл приехал с цыплятами. Они улыбались мне снизу, махали руками и посылали поцелуи. А как бы я хотела сбежать к ним, обнять и прижать моих крошек к себе. Кирилл рассказал мне, что Билли пригласила детей, купила им подарки. Мне стало так нестерпимо грустно. Как бы я хотела сделать все сама для них, без посторонней помощи. Как дико и глупо сложилась наша жизнь здесь.

Кирилл сказал, что в понедельник десятого октября был в эмиграционной конторе.

Никогда, никогда в жизни не думала я, что можно попасть в такую глупую историю, к таким «гангстерам», как их называл д-р Девис. А ведь попали. И чем все это кончится наконец? Мне кажется, что все наши силы уже на исходе.

Я волнуюсь, как же тяжело должно быть ребятам в этот день. Целый день, мои родненькие, должны провести в машине. Бедные детки, как же им должно быть тяжело, и как они устают. Ведь 3 часа тащиться в одну сторону, 3 часа обратно и 2–3 часа сидеть в машине во дворе. Они, наверное, возвращаются домой полумертвые, а рано утром в школу. И оставить их не с кем, а одних дома Кира боится. И он должен их мучить, таская с собой.

Вечером без сил засыпают. Даже уроки не успевают сделать. Они одни — убрать, подмести, постирать, сменить белье, помыть посуду, приготовить еду — все, все легло на их плечи. Главным образом вся тяжесть, конечно, легла на плечи Кирилла, но без заботливой материнской руки детям очень трудно. А ведь самое главное для них — это их занятия. Так мне тяжело, разве в их годы такие заботы надо иметь? А как я безумно мечтала о самом счастливом детстве для них!

Кирилл, в восторге, заявил:

— Ты знаешь, ты права, у Ляли определенно талант художника. Я встретил ее учительницу, и она сказала про Вику, что она очень талантлива. Я думаю, ты совершенно права, нам нужно обратить на это больше внимания.

Талант — это подарок свыше, и я была бы самая счастливая мать на свете, если бы смогла помочь ей в этом. Моя маленькая, какая же она большая умница! Какие славные письма, хотя чувствую, что нет времени у нее! Сколько вопросов не по возрасту!

В одно из воскресений, когда Хайда забрала детей к себе, Кирилл приехал с Тоней Кривицкой.

Он привез мне газеты, в которых я прочитала, что в «Амторге», как в незарегистрированной иностранной шпионской организации, арестовали 5 человек.

Дикая и страшная штука — политика. 11 коммунистов осудили, 5 человек в «Амторге» арестовали. Чего вдруг вожжа под хвост им попала?

В свой следующий очередной приезд Кирилл вновь сообщил много утешительных вещей, и с тем же отчаянным оптимизмом. Был у Никелсов. Никелс — замечательный человек. Обещал поехать в Вашингтон, обещал написать Гуверу.

Кирилл сообщил, что встретил Луи Фишера, он меня ругает очень, передает большой привет и очень просит не нервничать, лежать и поправляться.

Милый, дорогой Луи, я его очень люблю и очень хорошо понимаю, что ему хочется, чтобы я скорее поправилась.

Я вспомнила, как мы вечером были у Хайды Мессинг в Пенсильвании, когда приехал Луи, и Володюшка приготовил, как он сказал, «комбинированный пирог» к чаю из всех остатков. Хайда сказала: «Это вредительский пирог».

— Дон Левин что-то предпринимает. Мира хочет приехать. Хайда, Габриела так жехотят приехать навестить тебя, — сообщил Кирилл.

Но самыми приятными были, пожалуй, звонок и приглашение от Лены Истман приехать к ним в Мартас-Виньярд. Она со своим вечным хи-хи-хи, ха-ха-ха, даже тогда, когда слезы на глазах, очень сердечная, типичная русская Елена Крыленко. Она позвонила Кириллу, и не только от себя, но и от имени Макса. Она так прямо и сказала:

— Мы с Максом поговорили и решили: пусть Нина плюнет на этот санаторий и приедет прямо сюда к нам, в Мартас-Виньярд.

Я здесь уже месяц.

Больничная койка. Сегодня врач сказал, что одно легкое, правое, не такое плохое, хуже левое, но на нем нет каверны. И на том спасибо.

Кусочек серого неба, за окном хлюпает дождь, четыре больных физиономии, белый потолок над головой, мухи с особым наслаждением вьются вокруг Айды, садятся ей на нос, лезут в орбиты глаз, в раскрытый рот. Иногда мне кажется, что она уже мертвая, но вдруг зашевелится, закашляет, вытрет рот салфеткой, посмотрит на красное пятно — значит, жива.

Боюсь я. Может быть и зря, но боюсь. Пришла Роза, черт знает что за баба. Человек с выдающимися способностями создавать беспорядок. Коробки на столе, на комоде нагромождаются до отказа, до тех пор, пока все начинает валиться на пол, шоколад вперемешку с огрызками, яблоки гниют на столе. Садится к Айде — играет с ней в карты. Ест с ней один и тот же сандвич. Сегодня сообщили ей, что анализы у нее «позитивные».

— А были «негатив», — удивляется она.

— Меня боится, — говорит Айда, — даже доктор. Когда он заходит в наше отделение, останавливается от меня подальше.

Если это не так страшно, то почему ее боится сам доктор Реден? Сегодня вечером она захотела есть. Кстати, она все время голодна как волк.

«Я голодная», — только и слышу. Предложила мне разделить с ней компанию — под предлогом, что это для меня поздно, я отказалась. Но Роза всегда готова. Присела и съела сандвич. Когда она кончила, Айда обратилась к ней: «Заплати мне 30 центов за сандвич». — «Отстань от меня», — произнесла та и ушла. Я думала, что она попросила в шутку, оказывается, нет. Около часа Айда ее преследовала: отдай 30 центов за сандвич.

Когда Роза вышла, Айда обернулась ко мне: