Елена Дулова - Бородин

Тяжко поздней осенью в Петербурге. По всему чувствую, тяжел мне будет климат петербургский. Дышать нечем, воздуха нет, одна сырость. Так я и уехала в Москву, не дождавшись морозов. Каковы петербургские зимы? Не знаю. Ну да не о том теперь думать надо. Месяц прошел, как уехала. Тоска без Сашуры отчаянная. Теперь он обещал вырваться наконец от своих подрядчиков, студентов да пробирок в Москву. Хоть бы появился, хоть бы душу мне успокоил.

Приехал! В один миг обворожил маму и всех домашних. А я и хотела поворчать, посердиться на него, да опять не получается. Так он ласков, так весел и до того светится, что всему начинаешь радоваться. А тревоги мои разные… так, пустое все…

Не могу прийти в себя от изумления. Месяц назад в Петербурге я его оставила в самом разгаре хлопот и целиком погруженным в свою химию. А нынче он мне играет отрывки из будущей своей симфонии! Будто другой человек сочинял, до того ново и совсем не похоже на все его прежнее. На мои «ахи» и «охи» он мне порассказал много интересного. И через каждое слово восторги: «Балакирев! Балакирев!»

Музыкальная жизнь России с годами все более оживляется. Гораздо больше, чем прежде, стало публичных концертов; русская оперная труппа вполне может соперничать с итальянской. 12 мая 1859 года отмечено важным событием. В этот день утвержден устав Русского музыкального общества, созданного стараниями композитора и блестящего виртуоза Антона Григорьевича Рубинштейна. В уставе указаны весьма благородные цели: «развитие музыкального образования и вкуса к музыке в России и поощрение отечественных талантов». Концерты Общества скоро приобретают популярность, их программы весьма разнообразны.

Следующий шаг Антона Рубинштейна — осуществление его заветной мечты — создание Консерватории. Первая в России Консерватория открыта осенью 1862 года в Петербурге. Среди ее учеников — молодой чиновник министерства юстиции Петр Ильич Чайковский. А 18 марта этого же года в Петербурге открылось совершенно необычное учебное заведение: Бесплатная музыкальная школа. Кого видели своими учениками ее создатели? Тех, у кого была тяга к музыке, но не было денег. В эти годы лучшая часть русского образованного общества много сил и времени отдавала так называемым «воскресным школам для народа»: школы грамотности, школы рисовальные. Так почему не объединить любителей музыки? На первое воскресное занятие пришло человек двести, но отчего-то все студенты — медики, фельдшеры, их ученики да еще любопытные уличные мальчишки. Слух про необычное заведение пробежал по городу, и вскоре явились слушатели других воскресных школ, мастеровые, фабричные, по большей части выходцы из деревень, студенты, бедные чиновники. Образовался большой хор, отыскались красивые голоса, начались спевки и занятия нотной грамотой. Через год образовался и оркестр, достойный публичных концертов. Во главе школы стоит известный в Петербурге человек, Гавриил Якимович Ломакин, руководитель хора певчих графа Шереметева. Хор этот считается недосягаемым образцом совершенства. Отец Ломакина был у графа крепостным, а сам Гавриил Якимович прошел суровую выучку, путь от мальчика-певчего. Средства на открытие Бесплатной музыкальной школы можно получить единственным способом — через благотворителей. Что и удается стараниями Ломакина. Но не ему принадлежала сама идея помочь жаждущим. Бесплатную школу задумал человек, без энергии которого дело скоро бы угасло. Звали его Милий Алексеевич Балакирев. В момент открытия школы ему шел двадцать шестой год. У него имелся уже немалый педагогический опыт, сложившийся не только благодаря широкой частной практике фортепьянного учителя. По-настоящему его талант музыкального руководителя расцветал в общении с близкими друзьями-учениками. Пока что их вместе с учителем четверо. В этом кружке: отставной офицер Преображенского полка Модест Мусоргский, военный инженер Цезарь Кюи, гардемарин Римский-Корсаков. Впрочем, назвать лишь четверых — значит погрешить против истины. Пятый — Владимир Васильевич Стасов, огромный, шумный, неуемный и во гневе, и в радости. Стасов вовсе не собирается стать композитором. Юрист по образованию, артист по натуре и призванию. На фортепьяно играет превосходно, но только в полном уединении. Он старше всех, ему тридцать восемь лет. Хранитель больших сокровищ, ибо возглавляет в Публичной библиотеке художественный отдел. Для кружка Стасов — некая «питательная среда». Но единственный, непререкаемый авторитет — Балакирев.

«Санкт-Петербургские ведомости», 19 октября 1863 года. Разные известия и заметки.

«Клипер «Алмаз». В «Кронштадтском вестнике» напечатано, что наш клипер «Алмаз» благополучно прибыл в Нью-Йорк 29 сентября (11 октября). Подробности плавания еще неизвестны, потому что это известие получено по телеграфу из Лондона. Во всяком случае, главное то, что теперь можно смело опровергнуть все разноречивые и неверные слухи, которые ходили в кружках наших моряков».

Замечу, что это сообщение небезразлично для нас: именно на клипере «Алмаз» ушел в кругосветное плавание восемнадцатилетний гардемарин Николай Римский-Корсаков.

Он мне запретил хлопотать! Я хотел идти в министерство, я хотел просить. Так нет, видите ли: традиции семьи, исполнение службы. Кто ему мешал исполнять береговую службу здесь, сидеть в Петербурге? Загубить свое композиторское дарование. Отлично! Вернется и станет писать какие-нибудь сахарные вальсы или бисквитные польки. У меня теперь такое чувство, будто младшего сына отправил на театр военных действий. Скажите, какой «папаша» с разницей в восемь лет!.. В том разве дело… У меня к ним ко всем есть эта «отцовская» жилка, даром что сам молод. Молод? Кто это сказал? Я уже три пуда соли съел, да. И я, только я один, изо всего товарищества один, отдал себя музыке сразу. Сразу и безраздельно. Если в моей жизни есть смысл, то его составляет едка только музыка. Кто мой отец? Каковы его доходы? Доходов пропасть — одна только принадлежность старинному дворянскому роду. Нижегородская глушь, кругом невежество и глупость. Кто я? Почти нищий. Но я богач, я царь — я отыскал дорогу, предназначенную мне судьбой. И в глуши есть люди, могущие протянуть руку. Мне нужен был поводырь — и он нашелся. Теперь указывают на меня, говоря, что мне все легко дается, что природное дарование огромно. Но это я, я образовал себя. Каторжным трудом. Для чего? Я стремился в Петербург. Я хотел, чтобы обо мне говорили. Я хотел служить музыке. И я приехал в Петербург. И обо мне заговорили. «В свои девятнадцать лет он играет на фортепьяно как виртуоз! Он способен тут же повторить любую пьесу, услышанную впервые! Он проявил уже незаурядный талант как сочинитель!» Это я слышал постоянно. Меня обсуживали, как ученого медведя. Я хотел другого. Я ждал чуда. И чудо свершилось!