Юрий Нефедов - Поздняя повесть о ранней юности

А наблюдатель все же засек цель: вдоль уходящего влево от моста автобана, на склонах прорези, было установлено 14 зенитных 88-миллиметровых орудий. Очевидно, немцы предполагали, что переправляться мы будем по мосту, опустив лебедками на место задранные взрывом пролеты.

Наступило 19 апреля, и нам всем приказали приготовиться к форсированию Одера, а в середине дня задачу уточнили. Первыми пойдут Николай Блажко из управления дивизиона, телефонист Саша Пагин из нашей батареи и я. Направление — деревня в 500-х метрах правее моста, мимо крайнего правого дома на высоту к отдельно стоящему дому с сараем. К нам на НП принесли и установили коммутатор, пять катушек телефонного кабеля и герметичный американский телефон.

Пришел Коля, мы стали чистить автоматы, перезаряжать магазины, подгонять ремни телефонных катушек и попросили Лукьянова достать нам восемь гранат: 4 Ф-1 и 4 РГ-42.

— А сорокапятку не хотите взять с собой? Пехота несчастная, — ерничал Федор Кузьмич, но гранаты принес. В каждый карман телогрейки плотно входили две гранаты.

Задачу ставил командир взвода, а комбат, находясь здесь, был ко всему безучастным и каким-то вялым, проводя большую часть времени на нарах. Тогда я еще не знал, что он был большим любителем выпить.

Инструктировал лейтенант Литвиненко:

— Как только начнется артподготовка — сразу вниз и под автостраду. Там саперы дадут вам лодку. Вы должны так рассчитать свое движение на тот берег, чтобы высадиться на него сразу после переноса нашего огня на вторую траншею, на высоту, то есть через 15 минут. Тянете нитку к отдельному дому на высоте — еще 15 минут. Начнем бить вглубь — находитесь в доме и даете связь.

Все. Вопросы есть?

Вопросов у нас не было и мы молча сидели, глядя друг на друга, каждый думая о своем. Лейтенант помолчал и добавил:

— Сейчас с вами будет говорить командир дивизиона. Деревня в километре — наш сектор, может он что-нибудь уточнит.

Вскоре появился командир дивизиона капитан Владимир Сидоров, 21 года от роду, москвич, с четырьмя боевыми орденами на правой стороне груди, с неизменной доброй улыбкой, о которой я был только наслышан, но видел впервые. Его сопровождал старший сержант Иван Китайкин, легенды о котором не сходили с уст. Лейтенант доложил, что задача поставлена.

— Задача простая и не очень опасная. Вы будете двигаться за огневым валом, после которого вряд ли кто-либо из немцев уцелеет. За вами будет наблюдать Иван, он хлопнул по плечу Китайкина, и в нужный момент поддержит огнем. Одно орудие для прямой наводки мы выкатим с началом артподготовки специально для вашей поддержки. Желаю удачи и до встречи на том берегу.

Он встал и вышел, как и пришел вместе с Китайкиным, который за это время не проронил ни одного слова.

Снилось ли мне что-нибудь я эту ночь, я не помню, но засыпал с мыслью, что двигаться за огневым валом даже нашей артиллерии не совсем приятно: кто-нибудь из лопухов положит не тот заряд или ошибется наводчик — попадешь под свой снаряд. Немцы вели себя тихо и порой казалось, что их нет совсем. Артиллерийских позиций в глубине мы не обнаруживали.

Разбудил нас Федор Кузьмич часов в пять, чем-то накормил и напоил крепким горячим чаем. Мы еще раз подогнали ремни телефонных катушек, проверили трофейную изоляционную ленту, ножи, кусачки, батарею телефона и стали ждать.

Командир 2-го дивизиона капитан Владимир Сидоров.

Ровно в 6.30 слева от нас, примерно в километре, где русло Одера разделялось на два рукава, заскрипели, завизжали «Катюши» и тут же загромыхало все вокруг, засвистело, зашуршало и захрюкало над головой, а противоположный берег вздыбился от разрывов. Мы выбросили из окопа катушки, повесили автоматы за спину стволом вверх, выскочили на бруствер, подтянули к себе низкорослого Пагина вместе с катушкой и, подбежав к песчаной осыпи, скатились вниз на пятках и заднице с десятиметровой высоты. Добежали до туннеля под автобаном, пробежали через него и тут неожиданность: навстречу колонна тяжелых машин с понтонами. Они разворачивались задом к реке, сбрасывали понтоны в воду и уходили по дороге в туннель, в ту сторону, откуда мы только что прибежали. Порвут провод — что делать? Пагин забрасывает его за кустарник дальше от дороги. Мы ищем лодку в том месте, где нам сказали, но ее нет, и тут из окопа поднимается пожилой саперный сержант в каске и тычет рукой на куст. Раздвигаем его и видим лодку, которую таковой можно назвать только при большом воображении: нечто среднее между обычным ящиком со слегка заоваленными бортами и большим корытом, в каком нас купали в детстве. Зато осмолили ее на совесть и снаружи, и изнутри.

Между машин с понтонами трактор тянет 203-миллиметровую гаубицу и Пагин мечется между нами, стараясь уложить провод в канавку, выкопанную поперек дороги. Немцы по-прежнему не открывают огня, мы тянем свой ящик к берегу. Пагин догоняет нас уже на воде, слева и справа от берега отчаливают такие же как и мы обладатели плавсредств.

Плывем. Коля гребет. Пагин сзади у него между ног разматывает катушку, а я, как вперед смотрящий, на носу, с двумя катушками через оба плеча и автоматом наизготовку на коленях, грудью прижавшись к условному носу и высоко подняв свой зад, чуть ли не к Колиным лопаткам.

Начинают бить немецкие минометы. Султаны, поднимающиеся из воды, белые, как свечи, а вода серая, холодная. Мины рвутся за косой, недолеты. Сейчас перенесут огонь по нам. Одним махом перетаскиваем свою посудину через косу и снова на воде. Белые султаны уже сзади нас. Впечатление такое, что немецкий корректировщик передает команды, семафоря флажками, но мины уже рвутся в нашем русле. От близких султанов вода уже в нашей лодке. Плывем. До берега остается метров 50, но мы летим в воду. Выныриваем вдвоем с Колей и становимся на дно, вода нам по горло. Одновременно ныряем за Пагиным и поднимаем его, намертво вцепившегося в катушку, на поверхность, выскакиваем на берег: бежим вокруг правого дома и я замечаю, что у меня нет моего автомата. Нырять за ним я не собираюсь и вдруг — подарок от немца: у штакетника валяется шмайсер и пояс с подсумком с тремя рожками. А мины рвутся в воде у самого берега, потом за домом, метрах в 50-ти, сейчас он поделит установку прицела на два, и они шлепнут по нам.

С нашего берега три орудийных резких выстрела и дома, к которому мы бежим, больше нет. Потом еще один — и нет сарая. Минометный огонь прекращается. Китайкин? Думаю, что он, но разговора об этом не было.

Подбегаем к дому, разгребаем его обломки, чтобы забраться в подвал, а Пагин прокалывает иглой кабель и говорит, что связь есть. Подвал маленький, низкий и лезть в него нужно, как в нору. Впереди нас, метрах в пятидесяти, немецкая траншея, развороченная взрывами, и Пагин уползает туда. Мы с Колей выжимаем воду из своей одежды, опять натягиваем мокрую и не можем согреться.