Юрий Нефедов - Поздняя повесть о ранней юности
- Название:Поздняя повесть о ранней юности
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Лира ЛТД
- Год:2003
- ISBN:966-7894-36-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Юрий Нефедов - Поздняя повесть о ранней юности краткое содержание
В биографических очерках рассказывается о трудном детстве, о войне и о службе в армии после нее. Главным в жизни автора было общение с людьми того исторического времени: солдатами и офицерами Красной Армии, мужественно сражавшимися на фронтах Великой Отечественной войны и беззаветно служившими великой Родине.
Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Поздняя повесть о ранней юности - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Вторая загадка появилась в 1991 году, когда на страницах журнала «Огонек» в материалах, посвященных 50-летию битвы под Москвой, говорилось, что командующий 16-й армией генерал Рокоссовский остановил наступление сибирской дивизии полковника Белобородова из-за неоправданно высоких потерь: в бою погибло 50 человек.
К этому времени я был знаком с выписками из дневников боевых действий 191-й стрелковой дивизии, полученных в Совете ветеранов в Ленинграде, в которых говорилось, что в бою за город Черск, где я был ранен, погибло 93 человека и ранено еще 290. Если населения в Черске в 1945 году было не более десяти тысяч человек, а сейчас не более двенадцати, тогда остается загадкой, какая стратегическая цель достигалась в этом бою. Быть может, резко снизилась цена человеческой жизни? Но наступление из-за неоправданно высоких потерь остановлено не было.
Впервые я увидел маршала К. К. Рокоссовского в конце февраля 1946 года на его встрече с избирателями как кандидата в депутаты Верховного Совета СССР на предстоящих в марте первых послевоенных выборах. Я тогда учился в школе сержантского состава нашей 75-й пушечно-артиллерийской бригады. Одеты мы были приличнее, чем линейные подразделения, поэтому нас посадили в первые ряды дивизионного клуба. С пятого ряда я его очень хорошо видел и слышал.
В тот период мы уже привыкли слушать выступления больших начальников на партийно-комсомольских активах, которые проходили два раза в году после весенней и осенней инспекторских проверок.
Сейчас все думают, что гласность — это изобретение Горбачева, но это не так. В описываемое время перед нами в зале садились командир дивизии, его заместитель по политчасти, заместитель начальника политотдела по комсомолу, заместитель командира дивизии по хозяйственной части, начальник отдела контрразведки и подробно информировали обо всем происходящем и предстоящем. Командир, как правило, обрисовывал военную обстановку в мире и Европе. Кстати, на таком активе мы впервые услышали о призывах Черчилля в Фултоне, о существовании планов атомной бомбардировки СССР и почувствовали первое дуновение ветра «холодной» войны. До этого о союзниках говорилось только в весьма уважительной форме. Остальные командиры, политработники и смершевцы освещали вопросы своей деятельности в порученной им области.
Его выступление было совершенно не похоже на речь военного человека. Говорил он очень свободно и спокойно, с улыбкой, как бы беседуя со старыми друзьями или исповедуясь близким людям. Он рассказывал о своем детстве, юности, работе камнетесом, службе в драгунском полку, о Первой мировой и гражданской войнах, о трудностях учебы в мирное время, но ни единым словом не обмолвился о прошедшей войне и своем в ней участии. Закончил почти стандартной в то время фразой, кому мы обязаны за одержанную великую Победу.
Солдаты и офицеры влюбленными глазами смотрели и внимательно слушали маршала. В большом зале стояла абсолютная тишина и, казалось, что дыхание у присутствующих остановилось. Мы расходились с чувством особой гордости, что служим под командованием маршала К. К. Рокоссовского и продолжаем быть «рокоссовцами».
Вторая встреча состоялась в ноябре того же года, но я уже находился в 76-м тяжелом танкосамоходном полку 20-й танковой дивизии. Мы только что передислоцировались из Тарнобжега в Опельн. Расположились в военном городке, доставшемся от немцев, в весьма комфортных казармах.
Однажды мы находились на занятиях в учебном классе на четвертом этаже соседнего с нашей казармой здания, как вдруг вошел дежурный по полку, прервав занятия, приказал быстро одеваться и приготовиться к построению: в дивизию прибыл маршал К. К. Рокоссовский. Я сидел за партой у самого выхода, и первым выскочив из класса, понесся по лестнице вниз, перепрыгивая через две ступеньки. На первом этаже, повернув налево к выходу, я оказался прямо перед маршалом, загородив ему проход в казарму.
Он взял меня за плечи, развернул спиной к стене и тихо, с улыбкой спросил:
— Куда торопишься, солдат?
— Вас встречать, товарищ маршал Советского Союза, — как можно спокойнее ответил я, вытянувшись по струнке и прижавшись спиной к стене.
Он прошел мимо, потом, повернувшись ко мне лицом, улыбнулся и скрылся за углом.
Что тут началось! Сопровождавшие его генералы бросились ко мне, стали кричать, перебивая друг друга, что я чуть не сбил с ног маршала. Пытались выяснить из какого я полка и как моя фамилия, но, не дослушав, бросились догонять уже ушедшего К. К. Рокоссовского. А у меня в памяти на долгие годы осталась его добрая отеческая улыбка.
И еще один эпизод, связанный с К. К. Рокоссовским. В мае 1980 года мы с моим коллегой и давним другом А. В. Рабиновичем, будучи в Москве, зашли в мастерскую его родственника, известного в то время художника-графика Лазаря Абрамовича Раппопорта, с которым я был хорошо знаком. Это был человек необычной судьбы, величайшего обаяния и коммуникабельности. Он прошел войну от бойца дивизии народного ополчения до майора, заместителя начальника разведотдела 31-й армии, был награжден тремя орденами Красного Знамени и вызывал у меня трепетное уважение.
В тот день Совет ветеранов 31-й армии, заместителем председателя которого был Раппопорт, принимал в Доме кино делегацию польских военных кинематографистов, снимавших фильм об освобождении Польши Красной Армией. Была продемонстрирована одна из многих серий, посвященная боевому пути этой армии в Польше. Вечером собрались ветераны, чтобы отметить это событие в обычных славянских традициях. Мы с коллегой пытались уйти, даже удрать, но нас оставили, и мы не пожалели об этом.
Буквально сразу же пришли гости. Первыми были наши: трое солидных мужчин при многочисленных орденских планках, с басовитыми командирскими голосами.
— Генерал-лейтенант Русских Александр Георгиевич, член Военного Совета 2-го Белорусского фронта, — представился самый старший и протянул мне руку.
— Красноармеец 546-го стрелкового полка 2-го Белорусского фронта, — ответил я в том же духе и назвал свою фамилию.
— Неужели? Тогда давай целоваться, — воскликнул генерал.
Мы действительно по-братски с ним расцеловались.
Вторым был полковник Батраев Петр Сергеевич, комиссар стрелкового полка, а затем дивизии. Третьим оказался профессор-математик МГУ, бывший старший сержант, командир орудия, Герой Советского Союза.
Тут же вошли трое поляков и представились: Збигнев Чиж, национальный герой Польши, бывший разведчик армейской разведки 31-й армии, знакомый Лазаря Абрамовича еще с военных времен; полковник Войска Польского, военный режиссер Ришар Згорецкий и Петр Бобровский, киноактер, ведущий фильма.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: