Жак Жуана - Гиппократ

«То, что происходит в теле, сравнимо с тем, что делают скифы с кобыльим молоком. Выливая молоко в деревянные сосуды, они его взбалтывают. Взболтанная часть отделяется и пенится. Жирная часть, называемая маслом, держится на поверхности, потому что она легкая. Плотная и тяжелая часть остается внизу, они се отделяют и высушивают. Когда она створаживается и высыхает, ее называют «гиппак». Сыворотка находится посередине. Так же и в человеке во всем влажном, когда оно взбалтывается по причинам, о которых я говорил, отделяются все жидкости: на поверхности находится желчь, так как это самая легкая жидкость, на втором месте кровь, на третьем — флегма. Самая тяжелая из всех жидкостей вода».

Жидкости внутри тела, когда они разогреты и взболтаны, отделяются слоями, как масло, сыр и сыворотка в далеких землях Скифии, где изготовляется гиппак. Все становится ясно!

Метод аналогии может перейти в дополнительную стадию и провести элементарный опыт, вторгаясь во внешнюю действительность для объяснения внутренних процессов. Один из законов, на который ссылались древние врачи и философы для объяснения дифференциации частей эмбриона, состоял в том, что подобное идет к подобному. Аристотель будет это оспаривать. Но наш специалист по аналогии ссылается на него и подтверждает опытом или, скорее, зародышем опыта:

«Если вы хотите прикрепить трубку к бурдюку, всыпать через эту трубку в бурдюк землю, песок и мелкие свинцовые опилки и, влив воду, подуть через трубку, сначала все элементы будут перемешаны в воде. Затем под воздействием продолжительного вдувания свинец пойдет к свинцу, песок к песку, земля к земле. И если высушить и осмотреть бурдюк, разрезав его, вы увидите, что подобное пошло к подобному. Аналогичным образом сочленяются семя и плоть, и каждая подобная часть идет к своему подобному».

Эта аналогия убеждает не больше, чем предыдущая. Но нельзя не умилиться этим первым шагом опыта. Автор пытается воссоздать условия, которые, как он думал, соответствуют условиям эмбриона в матке. Трубка — это пуповина, бурдюк — внешняя оболочка, окружающая плод; дыхание, поступающее в бурдюк, соответствует дыханию, которое эмбрион получает через пуповину матери. Что касается различных ингредиентов, введенных в бурдюк, сначала раздельных, а потом смешанных под воздействием дыхания, оно соответствует плоти эмбриона, сначала однородной, а потом расчленяющейся, чтобы образовать различные части тела ребенка. Все это очень элементарно. Но сравнение, унаследованное ионической наукой от гомеровского эпоса, мало-помалу становится методом исследования, чтобы разгадать невидимое с помощью видимого.

Не все врачи-гиппократики в одинаковой степени поддавались искушению аналогии. Мы закончим это сообщение более осторожной и более научной позицией автора «Искусства». Как у Анаксагора, у него была склонность к формулировкам. Оба сыграли на парадоксе, ища око, чтобы вглядеться в невидимое. Но для Анаксагора само видимое становится оком для невидимого, у автора-гиппократика оком для невидимого становится разум. Разница в формулировке? Не только. Метод врача — уже не метод аналогии, а пояснительный, расшифровка невидимого с помощью толкования видимых признаков. Ведь если внутреннее строение человека невидимо, оно дает видимые признаки, такое как «чистый или хриплый голос, учащенность или замедление дыхания, запах, цвет, жидкие или густые выделения, которые имеют обыкновение выходить путями, где им открыт выход».

Врач сделает эту категорию признаков критерием, чтобы судить о больных частях и перенесенных недугах. Он умеет даже искусственно вызывать эти признаки, когда они не обнаруживаются естественным путем. Например, он заставляет больного подняться на косогор или бегать, чтобы дыхание обнаружило то, что должно обнаружить! Это абсолютно оригинальная мысль.

Нигде столь четко не высказывалась мысль, что эти установленные или вызванные признаки являются толкователями невидимого. «Принцип этого метода исследования, — комментирует Шарль Дарамбер, — остался на вооружении медицины и хирургии, только его применение модифицировано прогрессом медицины и науки».

Понятие «здоровье» часто встречается в трудах врачей-гиппократиков. Насчитывается около семисот употреблений греческого слова hygies, hygieia. Это понятие не совсем соответствует нашему. Греческое имеет позитивное значение — «хорошее здоровье», оно шире, потому что включает также и исцеление. Естественно, что мы их встречаем у врача. Гиппократики размышляли над здоровьем и над соотношением между здоровьем и болезнью. В глазах народа и врачей во времена Гиппократа здоровье было наивысшей ценностью. Мнение народа было отражено в поэзии. Застольная песня, которую приписывают то Симониду, то Эпихарму (VI–V век) и которую неоднократно упоминает Платон, устанавливает иерархию между благами, которых может желать человек. На первое место ставят здоровье: «Здоровье — самое большое из всех благ для человека, второе — быть красивым, третье — быть богатым, не прибегая к обману, четвертое — быть вместе с друзьями».

Здоровье даже обожествили. Ведь существует богиня Гигия, поклонение которой развилось с V века в связи с культом Асклепия. Она была самой почитаемой дочерью бога медицины. Поэты сочиняли в ее честь гимны. Скульпторы изображали ее вместе с Асклепием или одну со священной змеей, которую она кормит. В косском Асклепийоне в III веке до н. э. она изображена в составе всей семьи Асклепия, которую изваяли сыновья Праксителя: Асклепий касается ее правой рукой.

Врачи не возражали против такого избранного места, отведенного богине общественным мнением. Наоборот, они были ее рьяными защитниками. Когда софист Горгий определил риторику как науку речей, которые обращены на самые важные человеческие дела, Сократ обратил внимание на то, что врачи не преминут оспорить эти слова. Вот вымышленный диалог, который приводит по этому поводу Сократ:

«Врач прежде всего сказал бы: «Сократ, Горгий тебя обманывает: не его искусство приносит наивысшее благо человеку, а мое». А если бы я ему сказал: «А кто ты такой, чтобы так говорить?» Я полагаю, он ответил бы мне, что он врач. «Что ты хочешь сказать? Предмет твоего искусства является наивысшим благом?» На что он ответил бы мне: «Как, Сократ, разве он не является первым из всех, раз это здоровье? Какое благо для человека выше, чем здоровье?»

Некоторые заявления врачей-гиппократиков подтверждают этот образ врача, обрисованный Сократом. «Ничего не стоит ни богатство, ни любое другое из благ без здоровья», — заявляет один из них. «Здоровье дороже всего», — вторит ему другой. Что касается богини Гигии, она представлена в списке богов — целителей, которых упоминает ученик в начале «Клятвы»: «Клянусь Аполлоном — врачом, Асклспием, Гигией и Панацеей, всеми богами и всеми богинями». Даже если эта ссылка на Гигию никак не сказывалась на медицинской деятельности, она подтверждает значение, которое врачи придавали здоровью.