Андрей Богданов - Опальные воеводы

Мускулы рабов, как и везде в империи, подчиняясь порядку и дисциплине кнута, обеспечивали слаженное движение машины завоеваний, несли на себе блещущую сталью и бирюзой османскую рать.

Длинные весла галеры Мир-Серлета мерно месили черноморские волны. Внизу, под палубным настилом, на отполированных телами скамьях, за рукоятками весел копошилось в полумраке скопище грязно-смердящих гребцов. Части корабельного двигателя были нанизаны на проложенную вдоль киля цепь связками от борта до борта. Бритые головы рабов со всех концов империи тонули под палубой в массе заросших, длиннобородых и длинноволосых славянских гребцов. Освоившись в полумраке, глаз мог увидеть среди гребцов длинноусых венгров, кудрявых кряжистых италийцев, носатых кавказцев. На скамьях сидели вперемешку сербы и хорваты, болгары и греки, поляки и австрийцы, мордовцы и ногайцы. Одетые в отрепья представители десятков окружавших империю племён и народов двигали в такт звонких ударов тяжёлые весла корабля капудан-паши. Разобщенные верами и языками, они были объединены цепью невольников и ударами сплетенных из бычьих членов бичей дюжих полуголых надсмотрщиков.

Отупевшие от однообразных усилий лица гребцов, казалось, говорили о полной покорности судьбе. Зверообразные морды надсмотрщиков с бегающими глазками выслужившихся холуев не видели никаких признаков неповиновения, не выделяли из толпы ни одного взгляда человека разумного, которого было бы полезно замучить в назидание остальным. Не отличался от других и человек с замотанной в тряпицу головой, сидевший на «легком» месте у борта, где рукоять общего весла имела меньший размах и куда реже доставал бич надсмотрщика, опасавшегося сгибаться над гребцами.

«Итак, война началась, — думал русский дипломат, а ныне гребец турецкой каторги Семён Елизарьевич Мальцев. — И началась так, как мы ждали».

Мысли с трудом ворочались в порубанной татарской саблей голове. Представление о времени стиралось однообразным движением весла.

«Она начала готовиться уже тогда, когда рухнула Казань и русские смело пошли вниз по Волге. Москва внимательно следила за военными успехами могучей Османской империи, простиравшей победоносную саблю над Европой, Азией и Африкой. Турецкая рука действовала через вассальный Высокой Порте Крым, Кавказ, мутила Ногайскую орду».

Семён вспоминал, как был озабочен в 1553 году его отец-дипломат, когда ногайский хан Юсуф собрал почти сто двадцать тысяч всадников для похода на Москву. Тогда хана удалось удержать от войны. Это была крупная победа русской посольской службы. А на следующий год брат Юсуфа, мирза Исмаил, соединил свои войска с русскими у Переволоки. Служилый ханыч Дервиш-Али, а правильнее сказать — воеводы Юрий Шемякин-Пронский и Игнатий Вешняков беспрепятственно прошли волжским путем, открытым им дипломатами. Астраханский хан бежал, но был настигнут и разбит объединённым войском. На всём своем протяжении Волга перешла под власть великого государя московского.

От Москвы до Астрахани — долгий путь. Огромная земля, вошедшая в Русское государство, населена была многими племенами. Удержать её саблей нечего было и думать. У царских советников — Избранной рады — умные головы были в цене. Крымский хан хотел взять Астрахань руками Больших Ногаев. Не вышло. Ногайская орда была расколота. Часть мурз ушла в Крым, часть — к хану Синей орды, давившему на ногаев с востока.

Крымский хан пытался сплотить против русских черкесские княжества. Советник посаженного Москвой в Астрахани Дервиш-Али, знаток Востока Иван Тургенев договорился с пятигорскими черкесами о совместной борьбе с Крымом; затем к союзу примкнули жившие по Тереку кабардинцы. Владетели Дербента, Шемахи, Иверии убедились в выгоде мира и торговли с русскими, но были осторожны, дабы не разгневать тесными отношениями с северянами могущественных османов.

Бич надсмотрщика задел раба по незажившей ране на голове. Мальцев упал на весло, но второго удара не было. Несколько рядов каторжан привстало с лавок, продолжая грести. Надсмотрщики демонстративно отступили, зная, что последует, если весла останутся в воде. Флагманская галера вильнёт в сторону, сбивая строй флота. Тогда никакой расправой над рабами не спасёшь свою шкуру от гнева капудан-паши! Через несколько десятков участившихся ударов гонга на гребной палубе не осталось воспоминаний о происшествии. Семён Елизарьевич очнулся и снова держался за весло, которым гребли товарищи по несчастью.

«Думать, вспоминать всё по порядку! Иначе не вынести каторги и потерпеть поражение. Он не раб, он посол и должен довести службу до конца».

Под руководством отца в посольствах в 1556–1559 годах Мальцев познавал силу дипломатии. Он изучал языки и наречия, разбирался в делах Ногайской орды, где правил хан Исмаил, убивший своего брата Юсуфа и захвативший престол. Огромные пространства, в которых утонуло бы множество сильных ратей, были взяты и держались за Россией силой политики. Орда была связана. Хан не мог выступить против малочисленных русских сил в Поволжье. Он умолял царя не выпускать из Москвы Юнуса-мирзу, сына убитого им Юсуфа. Популярность Юнуса была высока: он мог бы собрать орду в кулак. Силы же Исмаила таяли. Он становился все более зависимым от политики Москвы. Елизарий Мальцев и его сын Семён поддерживали надежды: воинских людей — на Юнуса, Исмаила — на московского царя, его сына Магмет-мирзы — на власть. Каждое их слово сберегало людскую кровь. Когда Дервиш-Али перешел на сторону Крыма и к городу выступила татаро-турецкая рать, ногаи и их соседи остались на стороне России. Крымский хан вновь опоздал: русское войско выгнало изменника из Астрахани и укрепило город. Татары и турки отступили.

В Ногайской орде Семён Мальцев сделался даже популярнее своего отца. В 1560 году он выполнял самостоятельную миссию к наследнику ханского престола и стал его другом. Ногаи просили царя впредь присылать к ним таких послов, как Семён.

Под сенью благодетельного мира в тылу, находившиеся уже ближе к Стамбулу, чем к Москве, воеводы укреплялись на Северном Кавказе. В 1563 году крымскому хану стало ведомо, что русские воеводы с тысячей стрельцов выстроили крепость на реке Терек. Сохранявшие относительную самостоятельность народы Северного Кавказа всё более верили в защиту от страшного османского соседа, предлагаемую Россией.

В то время московская дипломатия ещё раз показала силу невооруженной руки, схватившись с великим хитрецом, многоопытным правителем дел султана Сулеймана II Кануни (Законодателя) Великолепного, великим визирем Мехмет-пашой Соколлу.