Андрей Богданов - Опальные воеводы

С этого момента повозку с орудием, к которому был прикован русский посол, можно было считать триумфальной колесницей. Дипломатическое сражение было выиграно по всем направлениям. Мальцев лишь слегка направлял обмен информацией, благодаря которому мусульманский союз на юго-востоке Европы стал невозможен. Сведений, что по фирману султана Селима II главой нашествия является хан Девлет-Гирей, а Касим-паше приказано «во всём быть в его воле» было более чем достаточно для того, чтобы Большие Ногаи и их союзники остались верными России. Даже те из них, кто первоначально примкнул к армии завоевателей, со временем стали обращаться к Мальцеву с просьбами подтвердить их желание служить московскому государю.

Но военная машина, получив разгон, неуклонно продолжала катиться к Астрахани. Даже взятые по отдельности, проникнутые взаимными подозрениями турецкие и крымские войска представляли собой грозную силу, не встречавшую пока никакого сопротивления.

Сумеет ли устоять Астрахань, сбежавшие из которой изменники на глазах Семёна Елизарьевича обещали завоевателям открыть ворота и клялись, что все население с радостью встретит победителей?! Мальцев с беспокойством ждал ответа на этот вопрос.

16 сентября турецко-татарские полчища подошли к вожделенной Астрахани. Встреченные у города изменниками и небольшой группой ногаев, пришельцы разбили стан прямо у городских стен. Ворота Астрахани раскрылись, выпустив несколько отрядов воинов, смело ударивших на расседлавшую коней османскую конницу. В жестокой сече Касим-паша потерял немало опытных, прославленных во многих походах ратников. Нападавшие же сумели уйти, наглухо закрыв за собой ворота. Разноплеменные астраханские жители порешили стоять против турецкого султана и крымского хана насмерть.

Неожиданное сопротивление вызвало замешательство среди турок. Готовясь к осаде, Касим-паша приказал возводить укреплённый лагерь на месте старого астраханского городища. Его войска волновались. Янычары, которым пришлось в походе тяжелее всего, пошли к паше.

— Нам зимовать нельзя! — кричали они. — Помереть нам всем с голода! Султан дал нам всякий запас на три года, а ты велел взять с собой только на 40 дней: как нам теперь прокормиться?!

Касим-паша и сам видел, что дело неладно. По фирману султана Селима II хан Девлет-Гирей должен был вернуться на зиму в Крым. Продовольствие турки надеялись получать от местных жителей, с Кавказа и от ногаев. Но в турецкий лагерь стекались лишь кучки недовольных чем-то воинов, а всеобщего восторга по поводу освобождения от власти Москвы не замечалось. Без татар добывать продовольствие и даже конские корма в выжженной солнцем дикой степи, в окружении кочевников было невозможно.

Недовольны были и люди Девлет-Гирея. Добыча, которую они брали в Диком поле и под Астраханью, была ничтожна, а жалованье, получаемое от Касим-паши, крымчаки воспринимали как должное. Степным ратникам казалось, что турки заманили их в ловушку: недаром Касим-паша всё время призывает к Астрахани ногайцев! Простые ордынцы и даже отдельные мурзы кричали Девлет-Гирею, чтобы он отпустил их по домам или направил в настоящий набег.

В такой сумятице всё воинство как громом поразила весть о разгроме на Переволоке. Мальцев с удовлетворением отмечал, что победа князя Серебряного внушила туркам и татарам настоящий страх. Из уст в уста передавались сведения о невероятной численности русских и их сверхъестественной свирепости в бою. Крымчаки, не раз сражавшиеся с россиянами, намеренно пугали турок сказками о северных великанах, поедавших врагов живьём.

Но то, что вносило панику в ряды войска, породило и большую собранность в действиях мусульманских военачальников. На время распри были забыты. Янычары во главе с опытными «городоёмцами» из Европы спешно вели земляные работы вокруг Астрахани: обносили город окопами и валами, устраивали батареи, вели траншеи и секретные подкопы под стены.

Выделенные Девлет-Гиреем отряды в несколько тысяч всадников устремились через Дикое поле к российским рубежам; ещё один отряд пошел на русские места Волгой на судах. Их целью было дезориентировать неприятеля и награбить достаточное количество продовольствия для зимовки Касим-паши. Часть продуктов решено было доставить из Азова степными шляхами.

День за днём все новые крымские отряды уходили от Астрахани к русским пределам. Ни об одном из них не было вестей. Некоторые, не проломив русского рубежа, ушли в Крым, другие сгинули безвестно в Волго-Донском междуречье. Лодка с несколькими татарами вернулась по Волге, принеся весть о страшном разгроме крымского отряда на воде. Казаки, заманившие его в засаду, служили у Серебряного.

Неопределённые слухи и предсказания, бродившие по рядам турецкого и татарского воинства, стали приобретать более отчётливые очертания. Мальцев видел, что наступает время решительных действий. Тут ему помог счастливый случай.

В один из вечеров к пушке, где был прикован Мальцев, привели нового пленника, посадив его с дипломатом на одной цепи. Невольники разговорились. Новичок оказался служкой игумена астраханского Никольского монастыря Кирилла. Звали его Инка. Парня повязали янычары во время неудачной вылазки астраханцев и сочли знающим человеком, способным много сказать на допросе.

Семён Елизарьевич говорил с Инкой всю ночь и научил, что рассказать басурманам:

— Слышал-де он, Инка, у своего хозяина игумена Кирилла тайные речи, что сего часа идёт Астрахани в помощь князь Пётр Серебряный, с ним на судах ратников 30 тысяч. А за ним идет к Астрахани полем сам большой московский воевода князь Иван Дмитриевич Бельский, с ним храбрых воинов 100 тысяч и Большие Ногаи с ним же под Астрахань будут. Станет российское воинство всех турецких и крымских людей рубить без остатка.

Ещё наказал Мальцев Инке говорить басурманам о тайных вестях:

— Присылал-де кызылбашский (персидский. — Авт .) шах к великому государю московскому послов, что турецкого султана люди через Астрахань дороги на государства их ищут; и им бы, владыкам московскому и кызылбашскому, вместе на турок наступать. А в помощь себе просил шах 100 пушек и 500 пищалей да просил прислать к нему посла Алексея Хозникова для договора.

Наутро повели Инку на допрос и поставили перед турецкими и крымскими начальниками. Стали его Девлет-Гирей и Касим-паша спрашивать, а служка отвечал, что в Астрахани воинов видимо-невидимо и запасов в достатке. Тогда велели его пытать: огнём жечь, и водой поить, и ножами резать. С пытки говорил Инка басурманам те речи, что наказал ему Семён Мальцев.

Хан и паша с агами и мурзами велели Инку пуще пытать, потому что надеялись, что он их обманывает. Мучали его лютыми муками весь день. Он же говорил одно: