Евгений Пинаев - Арлекин

...Караван редел.

Все чаще появлялись подлодки. Долбали, сбиваясь в стаю. Суда выкатывались из ордера, потеряв ход. Если могли - расползались; не могли чадили рядом, чтобы вдруг, всегда неожиданно, ярко-ярко заняться, жарко вспыхнуть и опрокинуться, разбрасывая обломки. Иные не хотели умирать. Долго не хотели. Корабли эскорта снимали людей и орудийными выстрелами словно бы наказывали упрямцев, что не хотели тонуть и вопреки всему держались на плаву. Выстрелы в упор терзали борта тех, что еще сопротивлялись в судорожном крене. Грузовики и трактора рвали крепления и большими зелеными жабами прыгали с палуб. Коммодор Маскем спешил, коммодор торопился, и что ему грузы, так необходимые России!

Мрачно разглядывал Арлекин флагманский крейсер, который пропускал караван мимо себя. Даже в суматохе боя, в горячке скоротечного налета англичане сторонились танкера: достаточно прямого попадания, и "Заозерск" выплеснется в небо огненным смерчем, и, как знать, не зацепит ли неосторожного испепеляющий вихрь?

Теперь еще ничего - налет отбили. Фрегаты шныряли в поисках субмарин, но глубины молчали. Возможно, лодки ушли совсем, а может, сменили позицию и поджидают впереди, куда направлялась скособоченная колонна, кое-как собранная фрегатами из расползшегося стада. Худо-бедно караван лег на курс. Под кормой "Абердина" вспух бурун, - крейсер увеличил ход, догоняя голову ордера.

"Как там шотландец? - вспомнилось при взгляде на недоступно-надменный силуэт крейсера. - А ведь сбывается твоя песня..."

- Вот Джонни, вон Роберт, там Чарли с "Тобрука"... - невольно процедил сквозь зубы и услышал смешок:

- ...а здесь, с "Заозерска", старпом Арлекин? - осунувшийся капитан шевельнул бровями: - Нервы, старпом, не-ервы!

"Верно... Нервы. И Красотуля не узнает, где могилка моя. - Арлекин не шевельнулся. Только покосился на капитана. - Нервы... Услышал, старый хрыч! Ладно хоть мыслей не читает..." - подумал беззлобно и ошибся: старый кеп умел читать мысли подчиненных, что и доказал без промедления.

- Мы живы - пока верим. Избитая истина, Владимир Алексеевич, но в нашем положении не требуется иных, а в этой - больша-ая польза! Иначе, милейший, как бывает? "И никто не узнает, где могилка моя". Андестэнд, старпом?

"Еще бы я не понял! Однако уел, старый мухомор..." - Арлекин снова промолчал, но капитану и не требовалось подтверждения: локоть чувствуется достаточно. Опыт и мудрость "старого мухомора" легко читали в мыслях помощника.

Мудрость и опыт... Старик не задумывался на мостике, как не задумывается в минуту опасности человек, поступающий непроизвольно: бежит, останавливается, прыгает, отскакивает и снова устремляется вперед. Капитан и судно действовали заодно: стопорили ход, своевременно отворачивали, пропуская торпеду, крутились, кидались туда и сюда, прикидывая на глазок место падения бомбы, путали и, обманув пилотов, сбивали машины с боевого курса. Потому и жили, потому и плыли. Все еще плыли, все еще плыли, хотя и тушили пожары, латали это и то, уносили раненых и тужили об убитых.

И все-таки в один из вечеров удача изменила...

Сэр Тоби навострил уши и хрипло облаял закатный багрянец. Вовремя предупредил. Пулеметчики не сплоховали - поставили заслон, и тут же отличились пушкари, влепили снаряд! "Юнкерс", теряя высоту, сквозанул мимо, но все-таки уронил, прежде чем врезать в воду, ту роковую фугаску.

Взрыв подбросил нос танкера, но свалил одного капитана: случайный осколок разорвал горло - мгновенная смерть, взвалившая ношу капитанской ответственности на плечи Арлекина. Теперь не спрячешься за опыт мастера. Опыт и предшествовал, и сопутствовал удаче, которая вселяет уверенность в подчиненных. Одно дело - отдавать команды, молчаливо одобренные старым кепом, совсем другое - командовать, имея в советчиках лишь собственную голову.

Все - так, но это потом. Сейчас Арлекин все отринул, даже мысль об убитом: нос танкера погружался. Срочно прервать маневр, дать задний ход и закачать балласт в кормовые топливные танки, - на это не потребовалось много времени, тем более аварийная партия уже спешила на бак. Судно, что называется, "сидело свиньей", почти до клюзов погрузившись в воду. К счастью, бомба, по словам боцмана, "рванула чуток не тама" и бед наделала вроде бы поправимых. Командиры партий - опытные мужики, что донкерман, что боцман, быстро разобрались в обстановке, завели на пробоину пластырь и откачали воду из отсека. Пробоину обработали изнутри и поставили цементный ящик. Боцман расклинил его брусьями, а донкерман проверил системы и помпы. Сделали - доложили, но причину остаточного дифферента на нос объяснить не смогли, а он лишил "Заозерск" и скорости и маневренности. Но ведь и это, как оказалось, не все: разбита радиорубка, досталось румпельному отделению. Перешли на ручное, но механики пообещали исправить к утру все неполадки в секторе руля.

Вот так: дальше в лес - больше дров. И вообще неизвестно, чем бы закончился тот скоротечный бой, если бы не помощь "Черуэлла" и "Помора". Фрегат и сухогруз держались рядом, помогали огнем в самые критические минуты. Когда "Заозерск", как смертельно уставший человек, еле тащился в хвосте колонны, сумел слить топливо, смешанное с океанской водой. Потом застопорили ход, дали возможность ошвартоваться "Помору" борт о борт и перебросить шланги. Пока закачивали добротное топливо, боцман завел добавочный пластырь, опустив его ниже первого, где капитан предположил наличие другой пробоины, но тоже в районе диптанка. Снова заработали донки. Когда отошел "Помор" и танкер начал движение, вздохнули с облегчением: судно держалось почти на ровном киле.

...Черная непроглядная ночь. Такая тихая, что малейшие шорохи и всплески заставляли сигнальщиков оглядываться на Сэра Тоби, - ему доверяли больше, чем собственным ушам.

О погоде думал и Маскем.

Тихая погода всегда чревата неожиданностями. Опасности подстегивали коммодора: потери уже велики. Стоит каравану достичь района, где свирепствуют подлодки рейха, положение усугубится. Пока гибнет лишь "тоннаж", но если не уйти как можно дальше на север, он, Маскем, не даст и медного пенса за боевые единицы эскорта. Псы Деница ринутся сворой и будут терзать конвой денно и нощно. Значит, на север, значит, как можно быстрее до кромки льдов. Это хотя б в какой-то мере обезопасит от авиации: если увеличится время подлета, значит, уменьшится вероятность тщательно спланированной атаки. При беспорядочном, хаотичном налете превосходство артогня крейсеров и фрегатов может оказаться решающим. Гм... Конечно, заслон не безупречен - потоплена большая часть "тихоходов", но таковы законы войны. Зато караван движется гораздо быстрее. Скорость, скорость, скорость!.. Гм.. Все еще тащится в хвосте этот русский упрямец, хотя имел тысячу и одну возможность вспыхнуть заупокойной свечкой. Черт возьми, на что надеется русская "калоша"?! На чудо?