Дмитрий Ломоносов - Записки рядового радиста. Фронт. Плен. Возвращение. 1941-1946

Пришла мысль: не завербоваться ли на какую-нибудь далекую стройку? Таких предложений было много: на Север и в Сибирь, в Казахстан и на Урал…

И тут мне неожиданно повезло. Пришел по объявлению, почти уверенный в том, что это так же бесполезно, как и раньше на крупных стройках, в управление строительства газопровода Саратов — Москва. В приемной увидел Доску почета, на которой знакомая фамилия — Казовский Х. Н.!

Редкое сочетание фамилии и инициалов давали уверенность в том, что это тот самый Казовский Хацкель Нисонович, который в Сальянах работал заместителем начальника управления строительства дороги. Здесь он работал начальником участка на строительстве крекинг-завода.

Я разыскал его. Конечно, он сразу же узнал меня. По его рекомендации меня приняли с испытательным сроком на один из участков строительства крекинг-завода на должность хоздесятника.

Завод и жилой поселок при нем строились на дальней в те годы окраине города. Туда вела трамвайная линия мимо заводских окраин города и завода комбайнов, так называли завод, в действительности выпускавший первые советские реактивные истребители.

В трамвае по пути на завод я вдруг услышал свист, напоминавший свист падавшей бомбы. Инстинктивно пригнулся и увидел в окно трамвая, как над нами низко пронесся необычной формы самолет. Мы ехали мимо испытательного аэродрома.

Оформив в отделе кадров документы, я первым делом отправился в бухгалтерию и попросил выписать мне аванс в счет будущей зарплаты в размере 25 рублей. Мой голодный вид ходатайствовал за меня, и мне выдали деньги.

Немедленно зашел в буфет при продовольственном магазине, купил несколько бутербродов с ветчиной и утолил наконец свой голод.

Несколько дней я еще продолжал жить у Валентины, откуда ездил на работу, подсаживаясь на условленном месте в автомашину, подвозившую служащих на завод. Затем, получив место в общежитии, перебрался туда.

Работа моя на участке заключалась в надзоре за соблюдением графика доставки строительных материалов, их погрузки и разгрузки в местах назначения. Работа не сложная, но суетливая, она не доставляла мне морального удовлетворения. Здесь я не мог применить те практические знания, которые получил ранее, тем более не было возможности совершенствоваться в них.

Здесь я вновь встретился с немецкими военнопленными.

В то время, в 1949 году, всех их уже отправили домой, но бывших эсэсовцев еще держали «на перевоспитании». Что касается перевоспитания, то оно происходило, наверное, в лагере, а на стройке немцы работали без энтузиазма, скорее — неохотно, отбывая надоевшую им повинность. Строгой охраны не было, они свободно ходили по территории стройки, выходили и за ее пределы, в магазины, на рынок. С нетерпением ожидали завершения своего пребывания здесь.

Со мной охотно вступали в беседы и, работая на погрузке и разгрузке материалов, выполняли мои распоряжения, отдаваемые по-немецки, с видимой охотой. Однако из-за них мне пришлось оставить работу на строительстве крекинг-завода.

Начальство лагеря требовало строгого соблюдения режима рабочего дня. Когда наставал час обеда, немцы должны были минута в минуту быть доставлены в лагерь. А я осмелился нарушить этот график, задержав немцев на разгрузке бетона на пятнадцать минут. Если задержать бетон в кузовах автомобилей (его привезли не на автосамосвалах, а на бортовых машинах в бадьях), то он затвердеет.

Лагерное начальство потребовало наказания виновных в задержке обеда, что должно быть подтверждено копией приказа. Мне предложили уволиться с записью в трудовой книжке «как не выдержавшего испытательного срока».

Опять начались поиски работы с ночевками у гостеприимной Валентины, но на этот раз недолгие. Почитав объявление о том, что артели «Ремстрой» требуется нормировщик, я пришел и был тут же принят на работу.

В те годы существовала еще так называемая промысловая кооперация в рамках общесоюзного ведомства Центросоюз. Форма организации труда в артелях промкооперации напоминала недавно «почившие в бозе» кооперативы, хотя они, по существу, больше походили на колхозы, только занимались не сельскохозяйственным производством.

Кадровое ядро артели «Ремстрой» составляли члены артели, имевшие в ней «пай», и руководящий состав — председатель, технорук, плановик-экономист, бухгалтер и несколько прорабов. Прорабы сами добывали заказы на производство ремонтно-строительных работ, заключали договоры с заказчиками и под эти договоры нанимали дополнительно рабочую силу.

Оплата труда рабочих оформлялась нарядами, составлявшимися на основании утвержденных Центросоюзом расценок, для чего и требовался нормировщик.

Мне постоянно приходилось составлять такие наряды, хотя и по другим расценкам, так что я имел необходимую квалификацию.

Меня встретили приветливо пожилой уже председатель и технорук (как бы главный инженер) Пономарев Евгений Ильич, чуть постарше меня. Молодые прорабы, почти моих лет. С одним из них — Борисом Чевачиным — я, уже проживая в Москве, много лет поддерживал связь.

Очень быстро я вошел в курс дела, и вскоре меня перевели в прорабы.

Для начала один из прорабов, Волков, передал мне два своих объекта, на которых уже завершались работы. Работая на них, я ознакомился с принятыми в артели условиями организации труда.

Они были весьма своеобразными. Постоянных рабочих, являвшихся членами артели, было немного. Это были специалисты высокой квалификации: маляры-альфрейщики (художники-прикладники, занимающиеся восстановлением росписей и художественных панно, завершающей отделкой поверхностей «под шелк», «под мрамор», «под дуб» и т. п.), столяры-краснодеревщики, мастера по устройству наборного паркета, лепщики и другие. Остальных рабочих набирали по мере необходимости для работ на конкретных объектах.

Помимо руководства работами на объектах, не занимавшего много времени, главная обязанность прораба состояла в поиске заказов и заключении договоров. Нужно было обходить предприятия и организации города, выясняя, требуется ли ремонт или реконструкция зданий, и, при наличии выгодных условий, заключать договоры. Минимально необходимый месячный объем работ, обеспечивавший окупаемость прорабского участка, составлял 200 тысяч рублей. Вскоре я превысил эту норму.

Очень необычной была система набора рабочих, когда в этом возникала потребность.

В известном месте, на углу у крытого рынка, была импровизированная биржа рабочей силы. У нас в артели это место называли «под зеленым дубом». Туда рано утром приходили бригадиры в ожидании заказчиков и заказчики в поисках нужных специалистов. Бригадиры, как правило, были пожилые опытные мастера, работавшие только по разовым заказам.