Рут Вернер - Соня рапортует

Атмосфера в Швейцарии явно была предгрозовой. Органы контрразведки трудились день и ночь. Женева, местопребывание Лиги Наций, бывшая в силу этого своеобразным международным «местом свиданий», словно магнит притягивала к себе агентов всех стран и множество загадочных иностранцев. В городе циркулировало множество слухов.

С началом войны выход радиолюбителей в эфир был запрещен. Следовательно, одинокий передатчик вроде моего обнаружить было просто. В Швейцарии пользовались более совершенными пеленгаторами, чем в Польше.

После мобилизации отряд швейцарских солдат численностью человек тридцать расположился в заброшенном бараке над нашим домом. Расстояние между нами составляло что-то около двухсот метров: незавидное соседство при нашей работе.

После того как в доме побывали агенты секретной службы, мы с Германом, дождавшись темноты, зарыли наши передатчики в густом лесу ниже Кротового холма. Мы располагали хорошим тайником в лесу справа от дома, но там нас мог бы увидеть или услышать караульный солдат из барака. Вниз пришлось спускаться по круче, и мы старались производить как можно меньше шума. Зарыть в темноте, путаясь в корнях и мелкой поросли, два передатчика, каждый размером с патефон, было делом нелегким. Обливаясь потом, с промокшими ногами и расцарапанными руками, мы поползли назад, наверх, хватаясь за кусты, чтобы не свалиться. Внезапно Герман остановился и отчаянно закашлялся. «Тише, Герман, тише», — зашептала я. Герман, когда он вновь смог заговорить, пробормотал: «С одним-то легким это трудновато». Только тогда я узнала, что в Испании он потерял легкое.

Мы не могли быть уверены в том, что визит агентов обойдется без всяких последствий, встревожились — особенно из-за паспорта Германа — и точно условились, как и что будем отвечать в случае возможного ареста.

На следующее утро по тропе, которая вела только к нашему дому, спустились двое неизвестных. Мы заметили их еще издали. Передатчики мы успели спрятать, материалов в доме не держали, а следовательно, Олло и ребятишек должны были оставить в покое. Герман спокойно ждал приближавшихся людей; думаю, что спокойной была и я.

Незнакомцы оказались солдатами. Они несколько раз обошли вокруг дома, то здесь, то там задерживаясь, а затем скрылись. Их появление трудно было объяснить.

Спустя несколько дней меня «попросили» встретиться в одном из лозаннских кафе с неким представителем швейцарской службы безопасности.

Моим собеседником оказался чиновник, который вежливо расспрашивал меня об обстоятельствах моей жизни. Наконец он заявил, что, по имеющимся у властей сведениям, у меня, возможно, есть радиопередатчик и я им пользуюсь. На меня донесла посыльная из бакалейного магазинчика в Ко. Он так и сказал «донесла». Когда она однажды доставила нам покупки, до ее слуха донесся стук ключа Морзе. Я засмеялась и предложила пройти в ближайший магазин игрушек, чтобы увидеть, а еще лучше купить этот криминальный предмет и предъявить его девушке. Если же игрушки там не найдется, мы можем немедленно вместе подняться ко мне, наверх. Впрочем, не могу ручаться за то, что она находится хоть в мало-мальски приличном состоянии, поскольку принадлежит моему девятилетнему сыну. Чиновник жестом отклонил мое предложение, хотя я повторила его. Больше я на эту тему не заговаривала, чтобы не придавать делу большего значения, чем мой собеседник. В ответ на его вопросы я рассказала, что мы эмигранты, что мой отец занимает профессорскую кафедру в Англии и что я живу за счет моего вложенного в английский банк состояния и на деньги, присылаемые мне мужем, с которым мы разъехались.

Я была готова услышать вопрос о Германе, но его не последовало. Перед тем как чиновник распрощался со мной, я сказала, что мне больно и обидно видеть, как в нейтральной демократической Швейцарии в чем-то подозревают лиц, преследуемых Гитлером, вместо того чтобы вплотную заняться нацистами, которых в стране хоть отбавляй. Я говорила искренне, и он, кажется, ответил мне столь же честно: «Я сделал бы это во сто раз охотнее».

Сказанное мною о деньгах в Англии соответствовало действительности. Я всегда держала на банковском счету сэкономленную сумму в размере трехмесячного содержания в качестве обеспечения для детей на тот случай, если со мной что-нибудь случится или мне придется внезапно уехать. Банковский счет в Англии был полезен во многих отношениях. Центр использовал его для посылки денег мне и моей группе. Вскоре после начала войны Англия блокировала операции по переводу фунтов стерлингов, и у нас возникли финансовые трудности.

Насколько я могла установить, за мной не следили, и после короткого перерыва я вновь стала выходить на связь. На этот раз выкапывать передатчик помогал мне Лен.

Тайник в лесу был сравнительно надежен, но наведываться туда можно было только в темноте, причем это требовало труда и времени. Поэтому мы решили подыскать в доме местечко на случай возникновения обстоятельств «средней степени серьезности». Для этой цели мы облюбовали сарай, где хранился уголь. Джим заказал у столяра ящик, соответствующий по размерам передатчику. Под предлогом отправки ценных домашних вещей в Америку он попросил столяра потрудиться на совесть и снабдить ящик водонепроницаемой обшивкой для предстоящего далекого путешествия (тогда все требовало объяснений). В результате мы стали обладателями шедевра, вышедшего из рук опытного мастера. Нам было просто жаль опускать его в дыру глубиной полтора метра, которую Джим и Лен выкопали под полом сарая, предварительно сняв доски. Потом доски уложили на место, а сверху набросали угля. В сарай мы могли войти в любой момент, не вызывая ни у кого подозрений; и действительно, в опасные моменты ящик, куда мы прятали передатчик, выручал нас. При нынешних средствах обнаружения в глубокой дыре под горой угля вряд ли удалось бы нам скрыть передатчик, но по тем временам тайник был вполне приличный.

Джим и Лен регулярно приходили ко мне, усердно тренировались на игрушке и делали большие успехи. Иногда они проводили наверху целый день. Англичане не только учились передавать и принимать радиограммы, но также занимались теорией и практиковались в сборке и разборке аппаратуры. Я старалась передать им все то, что сама узнала за месяцы учебы в школах в Советском Союзе. Придать этим визитам безобидный вид помогал тот известный всей округе факт, что мой муж оставил меня и я подумываю о новом браке.

Джим неизменно пребывал в хорошем настроении, но умеющий глубоко и тонко чувствовать Лен, любивший природу и интересовавшийся моими детьми, нравился мне больше этого бывшего себе на уме здоровяка. Впрочем, находчивость Джима, его организаторский талант и умение быстро сходиться с людьми сулили многое. Между делом он затеял флирт с жившей в Монтрё сестрой румынского министра иностранных дел. Она влюбилась в Джима и рассказывала ему все, что он хотел знать.