Иоанна Хмелевская - Автобиография. Старая перечница

И если такой индивидуум есть — пусть станет у нас диктатором, да извинит меня правящий президент.

Далее в своей речи я вплотную займусь одной из самых грандиозных ошибок, одурманивших весь мир, — а именно гуманным отношением к преступникам при полном отсутствии гуманного же отношения к их жертвам. Ведь сейчас, каждому известно, именно преступник заслуживает уважения, внимания и заботы, комфортных условий отсидки, а жертва, и это тоже всякий знает, — бессловесная скотина, сама виновная во всем. Это она злостно, грубо и в циничной форме позволила избить, обокрасть, ограбить и даже, что особенно шокирует, убить себя!

И тут очень прошу разрешить мне прервать мою страстную речь в сейме маленьким лирическим отступлением — не менее страстным, но чисто лингвистического характера. Я о словечке «шокировать». Когда кто-то из политиков всенародно заявляет, что он ШОКИРОВАН, скажем, бомбардировкой мирных городов или геноцидом ни в чем не повинных мирных жителей, остается лишь руками развести. Что с такого взять, если столь чудовищные преступления его всего-навсего смущают… Вслед за ним и простые, даже культурные люди повторяют, как попугаи: «Я шокирован этим убийством», «Меня шокировали последствия этого катастрофического землетрясения». Уважаемый господин депутат и прочие любители иностранных словечек, загляните в словарь. В польском языке глагол «шокировать» означает — «приводить в смущение нарушением правил приличия». Всего-навсего. Если же вам очень хочется употреблять иностранные слова и очень нравится слово «шок», можете сказать «Я в шоке от увиденного». А еще лучше использовать выразительные слова родного языка «я поражен, возмущен, потрясен» — ведь, надо думать, именно это имел в виду незадачливый политик. И тогда действия преступников будут вызывать ваше возмущение, а не просто смущать вашу хорошо воспитанную душу.

Возвращаюсь к своей воображаемой речи. Итак, наша забота о преступниках. Они должны получать посылки, ежедневно выводиться на прогулки, иметь в камере цветной телевизор и пользоваться еще тысячью всяких поблажек, которых и не перечесть. Жертве преступления не до комфорта. Ей быть бы живу, а это редко удается, если неблагодарная жертва упорно добивается так называемой справедливости. Я бы обратила внимание в своей речи на повсеместное уважение к анкетным данным преступников, бандитов и террористов и на полное отсутствие такого же трогательно уважительного отношения к данным невинных людей, избитых и ограбленных, изнасилованных женщин и девушек, отважных полицейских, вставших на их защиту.

Я бы предложила заставить всех этих наглых пострадавших (за исключением погибших, что с них взять?) своими руками ощипывать белых лебедей, пух которых пойдет на подушки для их мучителей, тех несчастных, которых бесчеловечное правосудие в редких случаях все же упрятало за решетку.

Боюсь, моя речь затянулась бы на сутки, да и какой в ней смысл? Телезрители, простые люди, все равно не высидели бы сутки перед телевизором, а зал заседаний сейма, и без того обычно полупустой, тут и вовсе бы опустел. Ведь я же вещала бы не на столь животрепещущую тему, как повышение зарплаты панам депутатам, и не о назначении на должность, ради которой они готовы драться насмерть, лишь бы вырвать стулья друг из-под друга.

Ну вот, пожалуйста! Как последняя дура все-таки переключилась на политику, а ведь собиралась говорить только о телевидении.

Значит, о телевидении. Все-таки расскажу, как оно меня обмануло во второй раз. Сказали, будет передача о преступниках. В прямом эфире. И преступники были, и прямой эфир был, но вот сама передача — ужас, зла не хватает.

Прежде всего, речь пошла о трагическом деле. Согласитесь, автору юмористических произведений самое место в такой программе. Обхохочешься.

В студии сидели родители, у которых в уличной драке убили сына. Ведущая, очень милая с виду паненка, не смущаясь, выдавала вопросы, которые, похоже, вызубрила загодя. Я бы назвала ее вопросы верхом кретинизма. Впрочем, не исключено, что в них таился какой-то очень глубокий скрытый смысл, но до него никто из присутствующих так и не докопался.

Вопрос: как свидетели реагировали на то, что трое взрослых парней зверски избивают человека?

А как могла отреагировать немощная старушка? Или юная девушка? Пожилой отец семейства? Вместе наброситься на извергов, вместо того чтобы поскорей вызвать полицию, что те и сделали? А может, им следовало постучать по плечу одного из подонков и вежливо поинтересоваться, в чем дело? Или посоветовать прекратить — нехорошо, мол.

Но ведущая гнула свое — почему, вместо того чтобы вызывать полицию, свидетели не вмешались в драку? Судя по всему, одной жертвы этой дамочке было мало.

А что, если бы на месте старушки, молоденькой девушки и пожилого мужчины был человек молодой, полный сил, к тому же обученный приемам рукопашного боя? Помню такой случай, молодой спортсмен тогда играючи раскидал озверевших ублюдков. И пострадали они, а не их жертва, у одного ручка оказалась повреждена, у другого ножка, у третьего вся морда в крови. И каков результат?

Неосмотрительный защитник угодил на скамью подсудимых и оказался за решеткой, поскольку нанес телесные повреждения бандитам, а одному из них даже вынужден был выплачивать денежное содержание.

Так что же конкретно я бы предложила? — вопросила ведущая, обращаясь ко мне. Разумеется, внести изменения в соответствующую статью закона, ответила я. Пользы от моего предложения, сама понимаю, что кот наплакал, но все же мне удалось основательно испортить этой кретинке всю комедию. Ее вопросы и мои ответы, а также реплики по ходу действия, даже когда меня не спрашивали, как-то не вязались друг с другом. Очень скоро ведущая растерялась, запуталась, стала задавать вопросы не тем, кому нужно. Во время передачи я успела поссориться с генеральным прокурором, зато меня полностью поддержал главный комендант полиции. С прокурором мы не сцепились в драке лишь потому, что нас вышвырнули из студии — она потребовалась для следующей передачи.

Или вот еще одна телепередача с моим участием. Сказали — на ту же тему, о преступности и законности. Передача была длиннющая, но к теме, из-за которой я согласилась в ней участвовать, можно лишь с натяжкой отнести сюжет о какой-то криминалистической лаборатории. Весьма поучительное зрелище, но я-то тут при чем?

Углядев меня в студии, ведущий спохватился и решил как-то втянуть в дискуссию. О чем можно со мной поговорить? Дураку ясно, о чем.

Вопрос: что пани пишет?

А что я, господи прости, могу писать? Телефонную книгу? Статейки о тюльпанах, о насекомых, о музыкальных инструментах семнадцатого века?