Иоанна Хмелевская - Автобиография. Старая перечница

Смертельно обиженная, черная мамаша устроила мне под стеклянной дверью настоящий скандал, высказывая свои претензии в возмущенных «пфф, пфф, мраууу» и требуя немедленного доступа в безопасное убежище. Но я боялась пани Хени и потому осталась неумолимой. Пришлось черной кошечке примириться с одеяльцем, из которого я устроила для ее семейства удобную подстилку на террасе. Вот таким образом одеяльце, служившее мне верой и правдой не одно десятилетие, доживало в почете свои дни.

(И подумать только, в те жуткие дни начала войны мы потеряли массу ценных вещей, а вот это довоенное неказистое одеяльце уцелело.)

Должно быть, прижившиеся у меня кошки к тому времени уже считали террасу своим домом, так как дружно изгнали пришлую кошку, хоть размерами она не уступала Черному Пантеру. И та, не протестуя, удалилась, но на следующий день привела двух своих малышей и бросила их на произвол судьбы. Котятами сразу же занялись две мои кошки, черная и серая, но потом серая куда-то исчезла. Поголовье животных на моей террасе в те дни менялось очень быстро.

Наконец я сосчитала своих подопечных. Постоянных обитателей террасы оказалось одиннадцать штук. Когда по осени одна из кошек окотилась на моем одеяльце, я опять произвела подсчеты, и получилось, что через год у меня будет сто сорок кошек, а это могло вызвать недовольство окрестных жителей и пани Хени, не говоря уже о всяких сложностях — с кормежкой и прочим.

Преодолев инстинктивное внутреннее сопротивление, я обратилась к ветеринару.

Вот, опять сказывается отсутствие кошачьей хроники, не помню, в какой последовательности мы с ним взялись за адскую работу. Надо было всех кошек избавить от глистов и прочих хворей, привести в порядок, кастрировать и всем сделать необходимые прививки. Трудность заключалась в том, что кошки были дикими и разбегались при одном появлении у террасы человека. Пришлось их долго приручать, я добилась того, что, когда выходила на террасу с едой, они лишь отскакивали в сторону, но не убегали. Но и речи не могло быть о том, чтобы кого-нибудь из них поймать.

Пришлось измышлять всевозможные способы для поимки моих питомцев. К счастью, ветеринар оказался терпеливым и умелым.

Он привез две клетки. Одна из клеток была особенная, сделана по спецзаказу для отлова диких животных, и не обязательно в наших широтах. Она была целиком сетчатой, просторная, замок автоматически защелкивался, когда животное оказывалось внутри. Мои кошки к тому времени уже привыкли к домику, сделанному из ДСП, обитой утеплителем, много времени проводили в этом домике в холодное время года, охотно там спали. Теперь надо было приучить их к клетке. Ее поставили у входа.

Осторожные по природе кошки привыкли к клетке уже через три дня, и нам удалось всех переловить. Ушло на это два месяца, может, два с половиной.

И тут выяснились кое-какие вещи. Во-первых, то самое черно-белое существо, которое я приметила на соседней стройке, было прежде домашней кошечкой, выброшенной из дома венцом творения, царем природы, отвратительнейшим из млекопитающих — человеком. Кошечка была привычной к человеку, любила ласку. По осени она стала такой толстой, что все мы встревожились. Говорю — все, ибо в кошачьей кампании участвовали Малгося, Витек и пан Тадеуш. Толстая — значит, будут котята, опять неприятности. Кошечка легко разрешила себя поймать, доктор ее осмотрел и заявил:

— Ничего подобного. Просто это толстая баба. Смотрите, какая жирная.

— Толстая Берта, — вырвалось у Малгоси.

Вот так кошку нарекли Бертой. Это именно она спит на моей постели.

Первым делом все мои подопечные получили лекарство от глистов. Это оказалось проще всего, лекарство было вкусным, и кошки охотно его поедали. Тут окотилась на моем одеяльце серая кошка, та самая нерадивая мамаша, что привела ко мне трех котят. Впрочем, очень скоро она исчезла, и котятами пришлось заниматься мне. Возникли трудности с кормежкой, я с тоской ожидала, когда же потеплеет. И тут Берта отколола номер. В холодный дождливый день она, ни слова не говоря, схватила одного из котят и куда-то утащила. Уж не знаю, что ей втемяшилось в голову. Сидя в кухне, я вдруг услышала доносившееся со двора отчаянное мяуканье. Вышла, мяукали явно под моей машиной. Я нагнулась, пытаясь разглядеть, где мяукают, ничего не увидела, только плаксивые призывы стали пронзительнее. Берта крутилась под ногами, мешала. Оказалось, она затолкала котенка глубоко под переднюю часть машины, я с трудом протиснулась туда и извлекла несчастного.

Один из этих поздно родившихся котят был с восторгом принят соседскими детьми. Второго убил Черный Пантер. Не специально, просто оттолкнул, а котенок был такой слабенький… Я стараюсь утешаться мыслью, что такие вопросы разрешает сама природа, а не я. Считать себя ответственной за все на свете — страшное дело.

Интересно, приходят ли в голову такие мысли кому-нибудь из власть имущих?..

Почему-то одного из котят, подброшенных чужой кошкой, пришлось воспитывать и кормить отдельно, дома. Уже не помню почему. Его мы прозвали Телевизором.

А как по-другому назвать котенка, который с раннего детства сидит и пялится в телевизор? Сидит неподвижно, забыв обо всем на свете. Это Малгося с Витеком его так прозвали. Я не возражала. Телевизор оказался глуп как пень. Наверняка влияние телевидения.

Серую кошку, ту самую, которая зарекомендовала себя плохой матерью, мы прозвали Рыжей. У нее были рыжеватые ушки, а в солнечном свете и вся шерстка отливала рыжиной. Ее брат остался просто Братцем. Милый, спокойный, симпатичный котик. А вот черных очень трудно различить. До сих пор мне не удалось определить, у кого из них по хребту идут серебряные волоски — у коротколапой кошки или у той, что с длинными изящными лапками. Я завела одиннадцать книжечек здоровья — на каждую кошку, но не всех кошек узнаю в лицо. Разумеется, Флорека я определяю легко, он больше всех и с длинными лапами. Поскольку отловить кошек было непросто, мы, чтобы не перепутать черных, иногда помечали их краской. У одного кота, например, кончик хвоста так и остался золотым, другой краски в тот день не нашлось.

Всей этой компанией правил Черный Пантер, абсолютный монарх. Когда я подходила к нему с кормежкой, он рычал даже на меня. Остальных подданных отгонял одним взмахом лапы. Я же не отличалась покорностью, мне не нравилось его поведение, агрессивности отродясь не выносила. Не он один здесь живет, другие тоже имеют свои права. Сколько раз я поучала его:

— Ну это что ты такое себе позволяешь? Берегись, а то схвачу и приласкаю, поганец ты эдакий.

Уверенный в себе, он никого не боялся, и стоило мне попытаться его погладить, как он начинал рычать, точно злая собака. Однажды я попробовала подтолкнуть его к миске, так кот цапнул меня за руку. Заживало недели три.