Константин Соловьев - «Во вкусе умной старины…»

Однако все указывают на то, что самую большую роль в первом обучении детей играли близкие и дальние родственники, приехавшие в деревню погостить или постоянно там жившие. Именно они, не связанные хозяйственными заботами, первыми обращали внимание на крутящихся под ногами и под столом малышей и начинали их учить. Тому же Батенькову «буквенные карточки» и географический атлас, по которым он и учился читать, подарил дядя. Дядя С.Н.Глинки, пристыдивший его бабушку, на этом не остановился и взялся учить племянника.

Часто родственники заменяли отсутствующих в это время учителей или учили тем предметам, которых не знали родители. В семействе помещика В.В. Селиванова обучением детей заведовала тетка, но арифметику преподавал дядюшка [266] СЕЛИВАНОВ В.В. Указ. соч. Т. 1. С. 12 и 120. . Точно также и С.П. Шипова, несмотря на приглашенного преподавать коллежского асессора, арифметике учил дядя, брат матери. А в семействе Бутурлиных, не взятых на лето в поместье учителей русского и французского, младшим детям заменяла старшая сестра. Ф.Ф. Вигеля обучали старшие братья, но, правда, не грамоте, а верховой езде.

Летам к семи-восьми требовалось пригласить в дом «настоящего» учителя. Выбор был невелик: это был или иностранец (в середине XVIII века в моде были швейцарцы и немцы, а в конце — французы) или русский — мелкий чиновник или семинарист. Иностранных учителей, особенно с 90-х годов XVIII века (с начала Великой французской революции и эмиграции французских дворян), в России было много, «хоть пруд пруди» [267] Там же. С. 13. . Средний помещик, имея триста душ и большие амбиции, мог себе позволить нанять в учителя и маркиза [268] Так у помещика Жиздринского (Пензенской губ.) жил «в учителях» маркиз де Мельвиль — ВИГЕЛЬ Ф.Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 83. . Польза от этих учителей виделась в том, что они могут обучить «естественному» произношению французского и немецкого языков и, вдобавок, будут учить музыке, пению и рисованию.

Однако, при всей конкуренции, еще более увеличившейся в начале XIX века за счет французов, осевших в России после «Великого похода» Наполеона, иностранные учителя стоили не дешево.

«Достать вам иностранца, посадить его в кибитку и отправить мне нетрудно, но какая польза от этого? — Писал сестре в деревню К.Н.Батюшков, — За тысячу будет пирожник, за две — отставной капрал, за три — школьный учитель из провинции, за пять, за шесть — аббат» [269] БАТЮШКОВ К.Н. Избранные сочинения. М. 1986. С. 408 и 411. .

А вот как писал поэт и философ В.С. Печерин о своем учителе, немце Кессмане:

«За каких-нибудь 50 руб. в месяц достать учителя и гувернера, все что угодно, — отлично говорящего по-французски и по-немецки, с отличными манерами — ведь это для небогатого русского дворянина просто была находка!» [270] ПЕЧЕРИН В.С. Замогильные записки. // Русское общество 30-х годов XIX в. Мемуары современников. М. 1989. С. 152–153.

Русские учителя стоили значительно дешевле. Семинариста в конце XVIII века можно было нанять «за 50 рублей и пару платья» [271] ОСТРОЖСКИЙ-ЛОХВИЦКИЙ Х.О. Указ. соч. С. 83. . Но семинарист мог учить только латыни и русскому языку. Русский преподаватель, обучавший и языкам, и арифметике, брал от 600 до 1000 рублей в год [272] БАРАТЫНСКИЙ Е.А. Стихотворения. Письма. Воспоминания современников. М., 1987. С. 240. . Помещики, которые не могли осилить такую сумму, выжав все, что можно, из семинариста, священника и родственников, пристраивали, своих детей на учебу к соседям побогаче или пограмотнее. Так, например, прослышавши об учености А.Т. Болотова, его «сосед и кум» Ладыженский оставил ему своего старшего сына «кой-чему учиться, а особливо арифметике и рисованию» [273] БОЛОТОВ А.Т. Указ. соч. Т. 2. С. 526. . Один из наиболее распространенных вариантов обучения приведен в «Записках» Л.Н. Энгельгарта под 1775 и 1776 годами:

«… начал учить меня грамоте униатской церкви дьячок, и как я был избалованный внучек, едва в два года выучился читать порядочно. Тогда приставили ко мне учителя, отставного поручика Петра Михайловича Брауншвейга, учить меня писать по-русски, первым четырем правилам арифметики и по-немецки, за шестьдесят рублей в год, а по-французски ходил учиться в иезуитский монастырь…» [274] ЭНГЕЛЬГАРТ Л.Н. Записки. М., 1997. С. 17. .

Повезло А.П. Бутеневу: его отец познакомился на охоте с богачом А.Н. Гончаровым и получил приглашение обучать сыновей вместе у трех гувернеров: русского, немца и француза, которых наняли к Н.А. Гончарову — будущему тестю А.С. Пушкина [275] БУТЕНЕВ А.П. Указ. соч. С. 6. . Помещики даже не столь богатые, сколько «достаточные», все же старались сами приглашать учителей сразу для всех своих детей, причем, как правило, не одного, а нескольких. Типичный набор учителей приведем по письму Е.А. Баратынского к матери: французская гувернантка, дающая уроки музыки и рисования и три преподавателя — латыни, русского языка и математики [276] БАРАТЫНСКИЙ Е.А. Указ. соч. С. 285. .

Уже сам подбор учителей говорит о том, чему учили: «что сами знали», как выразился Ф.Ф. Вигель [277] ВИГЕЛЬ Ф.Ф… Указ. соч. Т. 1. С. 50. . В письме Батюшкова мы найдем минимальные требования для домашнего образования: «писать по-русски, по-немецки, по-французски, немного географии, истории, арифметики первые правила: вот что нужно…» [278] БАТЮШКОВ К.Н. Указ. соч. С. 411. . Добавляем сюда уже названные выше латынь, музыку, рисование, верховую езду — вот и весь комплекс предметов, отнюдь не уступающий современной начальной школе.

В XIX веке добавилась «гимнастика»: обливание холодной водой, физические упражнения и игра в свайку с дворовыми детьми [279] ВИГЕЛЬ Ф.Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 50. .

Мемуаристы сохранили для нас три метода обучения и воспитания молодых дворян. Первый — зубрежка. Нужно было заучивать наизусть стихи из уже знакомой нам «Душеньки» Богдановича, отрывков Сумарокова, Ломоносова, Карамзина, ежедневно читать и переводить с французского «Историю России» Левека или обязательного и непременного «Телемаха» Фенелона [280] БУТЕНЕВ А.П. Указ. соч. С. 19. .

Второй метод — наказание за лень и нерадивость. Немец Мут учил Вигеля так: «Ставил в угол, на колени, а иногда бил линейкой» [281] ВИГЕЛЬ Ф.Ф. Указ. соч. Т. 1. С. . При этом наибольшую тягу к наказаниям выказывали женщины.

В.В. Селиванов рассказывает со слов отца о его детстве, когда тому было три года, а сестре его — пять. Бабка рассказчика всегда находила, за что наказать своих детей, и почти каждый день приказывала няньке увести их в баню и высечь:

«Та повиновалась приказанию барыни, брала розгу, раздевала малюток, махала розгою, но била не по ним, а по полку или по чем попало, приговаривая шепотом: „кричи громче, кричи громче!“ Дети кричали, мать в предбаннике стояла, слушала и уходила в дом, совершенно удовлетворенная» [282] СЕЛИВАНОВ В.В. Указ. соч. Т. 1. С. 13. .