Имбер Де Сент-Аман - Жозефина

У Бонапарта было восемь адъютантов. Произведенный недавно в генералы Мюрат не числился среди них. Первым был полковник Жюно, отличавшийся как храбростью и задором, так и природным умом. «Во время возведения в Тулоне батарей, которые Наполеон приказал по приезде туда установить против англичан, он срочно спросил сержанта или капрала, который бы умел писать. Из строя вышел один и написал текст под его диктовку прямо на бруствере. Едва записка была закончена, как ее припорошило землей. «Очень хорошо, — говорит писарь, — мне не нужно песка». Эта шутка, спокойствие, с которым она была произнесена, обратили на сержанта внимание Наполеона и решили его судьбу. Это был JKioho, впоследствии герцог д’Абранте, гусарский генерал-полковник, командующий в Португалии, главный правитель в Иллирии» [7] «Дневник со Святой Елены». .

Вторым адъютантом был будущий герцог Рагуз, полковник артиллерии Мармон, происходивший из старинного дворянского рода в Бургундии. Прекрасное воспитание, безудержное стремление к славе, безграничное честолюбие соединялись в нем с восторженной привязанностью к своему главнокомандующему. Позднее герцог Рагуз с удовольствием опишет этот период своей жизни в мемуарах: «Все мы были очень молоды, начиная главнокомандующим и кончая последним из офицеров. Наше честолюбие было благородно и чисто, никакое чувство зависти, никакая низменная страсть не имели доступа к нашим сердцам. Всех нас объединяла настоящая дружба, и были примеры привязанности, доходившей до самоотверженности. Полная и безграничная уверенность в своем будущем, в своей судьбе, в своем предназначении давала нам то умонастроение, которое так сильно располагает к ощущению счастья, постоянной, ничем не смущаемой гармонии; эта уверенность создавала настоящую семью. Наконец, такое разнообразие в наших занятиях и удовольствиях, такое результативное использование наших способностей и возможностей тела и ума, делало наше существование интересным, осмысленным и наполненным событиями».

Менее ярким, чем Жюно или Мармон, но с более строгим характером был третий адъютант — Дюрок, будущий главный распорядитель дворца. Дюрок стал настоящим другом Наполеона. Он был убит пушечным ядром в 1813 году в Вурчене. Наполеон хранил память о нем, и в 1815 году, в момент посадки на борт «Беллерофона» император попросил, чтобы ему было разрешено жить в Англии как простому частному лицу под именем полковника Дюрока.

Четвертым адъютантом был юный Лемарруа, едва достигший семнадцати лет, но уже весь в шрамах. Пятым был поляк Сулковски, авантюрист, натура рыцарская и романтическая. Он говорил на всех языках Европы. После борьбы за свободу Польши и после ранения во время осады Варшавы он прибыл, желая встать под знамена Франции, и солдаты Бонапарта относились к нему как к соотечественнику. Шестым был брат главнокомандующего, юный Луи Бонапарт, которому едва исполнилось семнадцать лет. Несмотря на столь юный возраст адъютанта, старший брат не щадил младшего и давал самые опасные поручения. Впрочем, он выполнял их с таким рвением и удовольствием, которые показывали, что он умел достойно нести груз знаменитого имени. Будущий король Голландии имел тонкий ум, простые привычки, характер суровый и мечтательный, редкое хладнокровие и самообладание в опасных ситуациях. Во время сражения при Арколе ему удалось, благодаря преданности и отваге, спасти жизнь главнокомандующего, своего брата. «Луи любил славу, — скажет Наполеон на Святой Елене, — но, может быть, меня любил еще больше». Седьмым адъютантом был Круассье, бравый, проворный и ловкий кавалерист, который заменил юного Эллиота, героически погибшего при Арколе. Восьмым, наконец, был Лавалетт, будущий начальник караула. Во время Второй Реставрации [8] Реставрация — восстановление правления династии Бурбонов (1814–1830 гг.). (Прим. ред.) , приговоренный к смертной казни и заключенный в тюрьму, он будет спасен только благодаря преданности и самопожертвованию своей жены, которая, чтобы вывести его из тюрьмы, сама проникла туда и поменялась с ним одеждой.

Штаб Бонапарта напоминал в некотором роде королевский двор, юный и бравый облик обитателей которого имел исключительный шарм. «Главнокомандующий, — говорил Лавалетт, — был тогда хмельным от супружеского счастья. Мадам Бонапарт была привлекательна, мила, и никакие заботы, связанные с командованием армией и управлением Италией, не могли помешать ее мужу самозабвенно любить ее. Именно во время этого короткого пребывания в Милане молодой художник Грос написал первый портрет генерала. Он изобразил его на мосту Лоди со знаменем в руке в момент, когда тот устремляется вперед, увлекая за собой войска. Художник никак не мог заставить Бонапарта сидеть неподвижно. Тогда мадам Бонапарт заставила его сесть к себе на колени и во время сеансов держала его на коленях, чтобы он не двигался в течение некоторого времени. Я присутствовал на трех таких сеансах; возраст супругов, скромность и восторг художника перед героем извиняли такую вольность».

Граф де Лас Казес в «Дневнике» упоминает о таком разговоре, который состоялся у него с Наполеоном на Святой Елене: «Мы говорили с императором о его итальянской кампании, о скорых и ежедневных победах, благодаря которым он прославился, что должно было давать ему наслаждение. «Никакого», — ответил он. «Но, во всяком случае, Ваше Величество, вы испытали его впоследствии». — «Возможно, издалека видишь только успехи, но забываешь о ситуации. Если бы я испытывал наслаждение, то я бы успокаивался, но передо мной все время стояла опасность, и победа одного дня тотчас же забывалась, ибо нужно было думать о том, как одержать новую победу на следующий день»».

С начала 1797 года нужно было возобновлять военные действия. А Бонапарт, подхвативший лихорадку на бивуаках в болотах в окрестностях Мантуи, очень страдал и ослаб, что приводило в отчаяние его армию. Стендаль описал его таким, каким он был в тот момент: с таким бледным и осунувшимся лицом, что враги говорили о нем: «Он желт и этим доставляет нам удовольствие!». И выпивали за его скорую смерть. «Лишь глаза и пристальный, проницательный взгляд обнаруживали великого человека. Этот взгляд завоевал целую армию; она прощала ему тщедушный вид, за это она любила его еще больше. Нужно вспомнить, что эта армия состояла из молодых, легко возбуждающихся южан. Они часто сравнивали своего маленького капрала с величественным Мюратом, и предпочтение отдавали этому тщедушному человеку, но уже обладавшему великой славой» [9] Стендаль «История Наполеона». , — так написал Стендаль.