Лев Славин - За нашу и вашу свободу: Повесть о Ярославе Домбровском

Узнав о беде Домбровского, Озеров задумался. Ярослав молча ждал, не прерывая хода его мыслей. Он знал, что энергия его друга, такая талантливая и добрая, непременно подскажет верный план.

Когда Озеров поднял голову, Домбровский увидел по решительному выражению его лица, что план созрел.

— Далеко ли Ардатов от Симбирска? — спросил Озеров.

— Знаю точно, — ответил Домбровский, — сто шестьдесят верст.

— А от монастыря?

— Вот уж не знаю. А по какой оказии тебе вдруг монастырь понадобился?

Озеров хитро улыбнулся:

— Религиозный стих на меня напал, Ярослав.

— Нет, серьезно…

Круглая бархатная шляпа, длинное добротное пальто, окладистая «купецкая» борода лопатой — в таком виде бывший улан Озеров появился на улицах Ардатова. На квартиру к Пеле он зайти не решился, опасаясь слежки — не за собой, конечно, а за ней. Ведь она под полицейским надзором, а власти все еще не теряют надежды схватить Домбровского. Правда, есть данные, что он за границей. Но ведь кто поручится, что в один прекрасный день он появится здесь, чтобы похитить свою жену из-под самого носа полиции. Сумел же он удрать из пересыльной тюрьмы в центре Москвы. Черт, а не человек!

Неподалеку от дома, где жила Пеля, находился трактир. Там-то и расположился Озеров, поглощая по московскому купеческому обычаю неимоверное количество чаю. И в конце концов дождался момента, когда Пеля вышла на улицу. Некоторое время он шел за ней поодаль. Убедившись, что слежки нет, Озеров поравнялся с ней и вежливо снял шляпу.

— Бога ради, не удивляйтесь и не пугайтесь, — сказал он тихо, — а вглядитесь в меня попристальнее. Вы должны меня помнить по Варшаве. Я Владимир Озеров.

Как ни потрясена была Пеля этой неожиданной встречей, она сдержала волнение.

— И вас сюда? — сказала она, полагая, что Озеров, как и она, выслан в Ардатов. — Что ж, вы легко отделались. А Ярослав — вы слышали? — еле избегнул казни. Ему заменили на пятнадцать лет каторги. Но он бежал. И не знаю как, но ему удалось уехать за границу. Я счастлива за него…

На глазах у нее показались слезы.

— Пелагия Михайловна, соберитесь с духом и слушайте меня. Улыбайтесь любезно, как будто мы ведем светскую беседу. Ярослав здесь!

— В Ардатове?! — живо спросила она, вскинув голову.

Но тотчас вспомнив наставление Озерова, кокетливо улыбнулась. А глаза ее продолжали пытливо и беспокойно вглядываться в Озерова.

— Он в Петербурге. Письмо об отъезде за границу было для отвода глаз. Заграничный паспорт у него в кармане. Не беспокойтесь, Ярослав в безопасности. Я к вам от него. Я вас увезу к нему.

— Как? Это невозможно. Я каждый день должна отмечаться в полицейской части. Кроме того, ко мне часто наведывается квартальный, и всякий раз неожиданно. В сущности, я узница.

— Знаю. Так вот слушайте меня. Притворитесь богомольной. Тут неподалеку от Ардатова — монастырь, знаменитая Саровская пустынь.

— Я ведь католичка, а монастырь православный.

— Тоже знаю. А вы проявите интерес к православию. Костелов ведь тут нет. А вы страсть какая религиозная. Не можете без посещения храма, все равно какого. Бог-то один. Ну, словом, не мне вас учить. Походите для начала по ардатовским церквам, приучите полицию к вашей тяге к православию. И ваш поход в Саровскую пустынь на богомолье покажется естественным. В тот день, когда вы туда пойдете, поставьте с утра на подоконник цветы. Это будет мне знак. У монастыря я вас буду ждать с лошадьми. Остальное вас не касается. До тех пор больше я с вами встречаться не буду, чтоб не навлекать подозрений.

Озеров приподнял шляпу и зашагал в противоположную сторону.

Терпеливо каждое утро приходил он в трактир, пил чай и от нечего делать болтал со старым слугой.

— Все в Саровскую пустынь собираюсь, — говорил он, — грешен я, и во искупление грехов намерен монастырю сделать милостынное подаяние.

— Хорошее дело, — соглашался старичок, — многие купцы так поступают. Только я скажу так, — уж не прогневайтесь, ваша честь, — грехи-то можно замаливать и в обыкновенной церкви. Их у нас тут в Ардатове немало. Вот супротив кожевенной фабрики и далее за мельницей, что на берегу Алатыря…

— Да что ты сравниваешь! — распушился Озеров, — Саровская пустынь — это ведь твердыня монашеского благочестия! По всей России славится! И далее — на Афоне греческом, в самой Антиохии. Не токмо из Москвы и Питера сюда приезжают на богомолье. Из-за границы даже.

— Это верно, — подтверждал усатый квартальный, забредший сюда после очередной проверки на дому поднадзорной Пелагии Згличинской, с почтением глядя на заезжего богатого купца-богомольца.

А тот продолжал яриться:

— Саровская пустынь, кто понимает, вознеслась главой повыше и Троицко-Сергиевской лавры, и Александро-Невской и даже Печерской! Мне только Саровская и подходит.

— По грехам, значит, вашим? — почтительно осведомлялся слуга.

— Дурак ты! — обрывал его квартальный. — Не по грехам, а по капиталам ихним.

— Верно, — благосклонно отзывался Озеров. — Люблю умных людей. Прошу со мной по лафитничку.

И, чокнувшись с квартальным, потягивал, морщась, дрянное красное вино, искоса поглядывая на окно в доме напротив.

Однажды утром наконец в окне появился горшок с геранью.

Озеров мигом сорвался с места и быстро зашагал в тот двор, где каждый день ждала его наемная коляска. Лошади по его приказу запрягались с утра. Кучер мордвин по оживленному лицу Озерова понял, что пришел час ехать.

Выйдя из храма, Пеля уголком глаза сразу заметила Озерова. Он был окружен толпой нищих и раздавал им милостыню. Пеля шла, не оглядываясь. Она вышла из храма, не дождавшись конца богослужения. Дорога была безлюдна. Она все шла, не подымая головы, словно погруженная в благочестивые размышления. На повороте она услышала позади себя приближающийся стук копыт. Вскоре коляска поравнялась с ней и проехала дальше. Пыль заскрипела у Пели на зубах. Она опустила на лицо тонкий газовый шарф.

Майское солнце жгло, как летом. Пеля оглянулась. Вдали зачернела толпа. Видно, служба кончилась. Коляска впереди остановилась. Когда Пеля подошла к ней, она увидела, что кучер осматривает колесо, покачивая головой. Озеров протянул руку и помог Пеле подняться в коляску. Кучер вскочил на облучок. Лошади тронули.

— Неужели удастся?.. — прошептала Пеля. — А как из Симбирска?

Лицо ее по-прежнему было прикрыто шарфом. Озеров взял ее руку.

— Все будет в порядке, — сказал он успокоительно. — Мы не в Симбирск. Вас могут хватиться раньше, чем мы туда приедем. А тут рукой подать до Волги, до речной пристани. А из Нижнего поездом через Москву в Питер…

Встреча произошла в Петербурге. Ярослав и Пеля долго не выпускали друг друга из объятий.