Лев Славин - За нашу и вашу свободу: Повесть о Ярославе Домбровском

Делеклюз слушал молча, не перебивая Домбровского и не выдавая своих чувств.

— Так… — сказал он, когда Домбровский замолчал.

Он откинулся на спинку кресла и соединил кончики пальцев.

— Я рассказывал вам, Домбровский, о добрых делах Коммуны. К сожалению, иногда этот оркестр играет без дирижера. То, что Клюзере бездельник, я подозревал и о том, что он рвется в диктаторы, я прямо заявлял на заседании Коммуны. Мы этого не боимся, это всегда можно пресечь в самом начале. Но если верно то, что рассказали сейчас вы, Домбровский, — это прямая измена. Во всяком случае, он не может быть военным делегатом.

Домбровский дотронулся до колена Делеклюза и сказал, улыбаясь:

— Вот бы вас в военные делегаты, дорогой гражданин Делеклюз.

— А вас, — тоже улыбаясь, сказал Делеклюз, — командующим фронтом?

— А я фактически и так им командую, — просто ответил Домбровский.

От Делеклюза Домбровский поехал к Клюзере. Ему сказали, что гражданин военный делегат выехал по служебным делам. Домбровский подозревал, что он просто спит, но выяснить это было невозможно. Он решил зайти к начальнику его штаба Луи Росселю. В случае ухода Клюзере это был первый кандидат в военные делегаты. В Генеральном совете Коммуны к нему благоволили. В Совете Национальной гвардии его ненавидели. Поклонники Росселя говорили, что это образованный, волевой, талантливый командир. Недоброжелатели утверждали, что он высокомерен и беспринципен. Он молод — двадцать семь лет, артиллерийский капитан, впоследствии — полковник инженерных войск. Сам предложил Коммуне свои услуги. «Стало быть, все же революционер, — думал Домбровский, направляясь к нему. — Почему же он не делает усилий преодолеть хаос, царящий в штабе, начальником которого является? Может быть, ему мешает Клюзере?»

Россель принял Домбровского тотчас. Ярослав сжато изложил претензии фронта к тылу. Не дослушав его, Россель сказал резко:

— Знаю все это. Я бессилен. Вся власть в руках гражданина военного делегата.

— Как же вы миритесь с этим?

— Я не мирюсь. Я дважды подавал в отставку. Совет Коммуны не принимает ее, — сказал Россель и повернулся спиной, показывая, что прием закончен.

Но не в привычках Домбровского было отступать. К тому же ему надоело это бессильное опускание рук, на которое он натыкался в тылу.

— Что вы мне посоветуете делать, гражданин начальник штаба? — спросил он. — Версаль ударит на Париж, может быть, даже завтра. Этот удар грудью приму я, а не все вы тут в тылу.

Россель вскричал:

— Я им говорю это каждый день! Надо перестроить Национальную гвардию. Нам нужна профессиональная, хорошо обученная армия, а не скопище горлопанов и доморощенных «мыслителей». В армии мыслит один человек: командующий. Армия повинуется. Вы согласны?

— Нет, — твердо сказал Домбровский. — В отношении к армии революционного народа это неверно.

Россель нервно зашагал по комнате.

— Что вы слышали о Клюзере? — вдруг спросил он, резко остановившись возле Домбровского.

— Слышал, что вас прочат на его место.

— Поздно. Надо было меня назначить военным делегатом в самом начале. Тогда еще можно было что-то сделать. А сейчас… Я обречен. И вы обречены, генерал Домбровский.

— Значит, вы откажетесь?

— Безусловно.

Домбровский встал. Нет, здесь ему делать нечего. Еще один вопрос, пожалуй, он задаст этому молодому, энергичному и, видимо, неглупому человеку со связанными руками:

— Скажите мне откровенно, гражданин Россель, как офицер офицеру: что вы думаете о Клюзере?

Россель устремил на Домбровского пронзительный взгляд своих горячих глаз:

— Хорошо! — сказал он, хлопнув рукой по столу. — Я уже видел один такой случай. Во время этой несчастной войны с пруссаками я был в армии Базена. Клюзере это сколок Базена, уменьшенная копия. Кто такой Базен? Интриган, лентяй, эгоист. Во время экспедиции в Мексику он хотел стать мексиканским императором. Не вышло. Пришлось удовольствоваться чином маршала. Под Мецом он не появлялся на поле битвы, не давал инструкций командирам, не посылал подкреплений, не ввел в бой артиллерийского резерва, не использовал императорскую гвардию, не пошел на помощь Мак-Магону. Почему? Очень просто. Его план: Мак-Магона разобьют, и мир с пруссаками будет заключать он, Базен, чья армия осталась непобедимой. Но его интрига провалилась, Бисмарк его обкрутил вокруг пальца, и Базен капитулировал с армией в 173 тысячи солдат, не сделавших ни одного выстрела. Я все это разоблачил, за что и подвергся гонениям. Базен был в ярости и хотел меня уничтожить. Но вот он в немецком плену, а я на свободе и — кто знает? — быть может, именно мне придется решать его судьбу.

Домбровский попрощался. Уходя, он подумал, что в глазах этого энергичного Росселя горит тот же огонь честолюбия, что и в глазах вялого Клюзере.

Как и предупреждал Домбровский, версальцы ударили двенадцатого апреля. Это было наступление широким фронтом от Аньера на правом фланге коммунаров до форта Исси на левом. Наступали четыре корпуса плюс резервная армия.

С двумя с половиной тысячами человек Домбровский удерживал Аньер, Нейи и полуостров Женвилье на излучине Сены. Теофиль с двумястами пятьюдесятью людьми отбивался в замке Бэкон. На юге Врублевский отчаянно дрался, обороняя редуты и форты Ванв и Исси. Всюду не хватало людей и боеприпасов.

Домбровский слал депешу за депешей о срочной присылке подкреплений, умоляя, требуя, негодуя, грозя. Тщетно! За все дни боев Клюзере прислал ему… триста человек. Результаты не замедлили сказаться.

Началось с замка Бэкон. После пятидневной бомбардировки на него ринулась бригада из корпуса генерала Ладмиро. В течение шести часов она не могла ворваться в замок, защищаемый людьми Теофиля Домбровского. Но неравенство сил было слишком велико. Защитники Бэкона — немного их осталось в живых, в том числе Теофиль, — отступили к Аньеру. Восемнадцатого пал Аньер, превратившийся в развалины. Ярослав Домбровский по понтонному мосту отвел свои немногочисленные войска за Сену и укрепился в Нейи. Без помощи саперов, так и не присланных Клюзере ему в помощь, Домбровский укрепил Нейи так искусно, что свыше месяца — до середины мая, то есть почти до окончательного падения Коммуны, — отражал со своими малыми силами бешеные атаки версальцев.

У каждого командующего есть любимцы не только среди отдельных бойцов, но и среди целых подразделений. Таким любимым подразделением Домбровского был один из батальонов, а именно 128-й XVIII Монмартрского легиона. Другие части ревновали Домбровского к нему. За время боев «маленький генерал», как его прозвали, стал идолом солдат. Они видели его в самых опасных местах. Каким-то чудом он всегда оказывался там, где сильнее всего наседал неприятель. Он всегда был бодр, деятелен, чуток к солдату и изобретателен в способах отражения вражеских атак.