Станислав Поплавский - Товарищи в борьбе

Морозной ночью 13 декабря части дивизии сосредоточились в деревнях Такино и Запрудня Московской области. Вскоре к нам прибыл начальник штаба 30-й армии генерал-майор артиллерии Г. И. Хетагуров - высокий, подтянутый, с сединой в густой шевелюре. В чертах его смуглого сухощавого лица с небольшим орлиным носом и острыми карими глазами с первого же взгляда угадывался южанин, как думалось, с резким экспансивным характером. Однако Георгий Иванович оказался на удивление спокойным, уравновешенным человеком. Даже говорил он тихо, но четко подчеркивая главное, о чем нам следовало знать, интонациями голоса.

Из его слов явствовало, что командование фронта директивой от 13 декабря потребовало от 30-й армии частью своих сил окружить Клин, а главными силами прочно обеспечить левый фланг Калининского фронта, куда и нацеливалась 363-я стрелковая. Она вводилась в бой для глубокого обхода клинской группировки противника с запада в общем направлении на Копылово, Высоковск.

Времени было в обрез. И все же нам с командиром дивизии Карпом Васильевичем Свиридовым удалось подтянуть полки, поставить им боевые задачи. Офицеры политотдела армии вместе с нашими политработниками, возглавляемыми комиссаром дивизии Ф. П. Суханом, провели в частях и подразделениях большую работу, чтобы поддержать у бойцов наступательный порыв.

С утра 14 декабря части дивизии двинулись в исходный район для наступления. Шли вдоль канала Москва - Волга, восточный берег которого ощетинился колючей проволокой и надолбами. Здесь совсем недавно проходила линия обороны, кипели ожесточенные бои.

Оставив позади Иваньковскую плотину, дивизия вступила на территорию Калининской области и к ночи достигла деревни Дмитрова Гора. Впереди слышался гул отдаленного боя, полыхало зарево пожара. Покидая позиции, гитлеровцы сжигали деревни и поселки, стога сена и соломы, свои застрявшие автомашины.

Враг отступал, и мы теперь его преследовали, не давая передышки. Наш левофланговый 1205-й полк под командованием Г. С. Садовникова, перехватив дорогу Клин - Калинин близ станции Решетниково и взаимодействуя с соседями, в скоротечном бою разгромил до двух фашистских полков, бросивших много боевой техники и вооружения.

Главные силы дивизии тем временем освободили село Завидово, разграбленное и выжженное гитлеровцами. Жителей в нем осталось мало: часть фашисты расстреляли, часть угнали в неволю. Оставшиеся встретили нас со слезами радости, как самых дорогих на свете людей.

В связи с тем что село Спас-Заулок, расположенное на Ленинградском шоссе, в направлении которого мы должны были действовать, оказалось занятым нашими войсками, нам приказали наступать вдоль южного берега Московского моря, нанося удар на Тургиново и отрезая пути отхода клинской группировке немецко-фашистских войск. Наши полки встретили на рубеже Солодилово, Новинки, Рязанове упорное сопротивление со стороны арьергардов 36-й моторизованной дивизии и учебного отряда противника. Однако наступавший во втором эшелоне 1209-й стрелковый полк майора И. Е. Краснова обошел их с фланга, вынудив к бегству.

Гитлеровцы часто переходили в контратаки, оставляли на нашем пути засады, отравляли колодцы, взрывали мосты, поджигали деревни. Надо было как-то парализовать действия врага. С этой целью мы высылали вперед сильные разведгруппы на лыжах. Эти группы скрытно подбирались к населенному пункту, занятому гитлеровцами, и связывали их боем еще до подхода наших главных сил. Внезапность ошеломляла оккупантов: теперь они больше думали о спасении собственной шкуры. Таким путем нам удалось спасти от разорения несколько деревень.

Не всегда, разумеется, все получалось гладко: не обходилось и без потерь, несмотря на храбрость и воинское мастерство разведчиков.

Командиру взвода из 1209-го стрелкового полка младшему лейтенанту Храмову было поручено разведать силы и намерения врага в одной из деревень. В морозную метельную ночь он и его бойцы едва приблизились к деревне, как были обнаружены гитлеровцами. Те открыли автоматный и минометный огонь, освещая местность ракетами. Огнем ответили и разведчики, укрывшиеся в овинах. Гитлеровцы окружили и подожгли овины. Советские воины отстреливались, пока могли держать оружие. Они предпочли сгореть в огне, но не сдались в плен. В живых остался один Храмов, но и он, кинув в фашистов последние гранаты, вскоре потерял сознание от удушья...

Очнулся младший лейтенант от холода и жажды, когда деревня была занята нашими частями. А через две недели, подлечившись в медсанбате, он снова был в строю и принял командование ротой.

Оккупантам, грабившим и сжигавшим деревни, активное противодействие оказывало местное население. О подвиге четырнадцатилетнего паренька из села Ульяновское Станислава Усынина рассказывал мне военком дивизии. Дело было так. В доме Станислава жили гитлеровские солдаты, и он случайно подслушал их разговор: отступая, те решили поджечь село.

Не страшась последствий, юный патриот взял винтовку у зазевавшегося солдата и незаметно выскользнул во двор. Спрятавшись, он стал наблюдать. Из дома выбежал гитлеровец и, чиркая спичкой, стал подносить ее к куче соломы. Станислав выстрелил и сразил поджигателя наповал. Остальные фашисты пулей вылетели во двор, начав беспорядочно строчить из автоматов. Но Усынин, воспользовавшись суматохой, сумел ускользнуть. Гитлеровцы спешно оставили Ульяновское, к которому приближались красноармейские цепи.

Можно было бы многое рассказать о героизме воинов-стрелков, нередко атаковавших мощные укрепления противника без достаточной артиллерийской подготовки и огневого сопровождения. На последних метрах атаки им часто приходилось вступать в штыковые схватки, забрасывать ожившие огневые точки гитлеровцев "карманной артиллерией" - ручными гранатами.

Среди героев было немало девушек-санитарок. Вот лишь один, взятый из политдонесения того времени факт. Санинструктор Полина Лопатенко, "уралочка" (как ее любовно называли бойцы), вынесла на своих хрупких плечах девятнадцать раненых бойцов и командиров. Восьмидесяти двум раненым она оказала на поле боя первую помощь. За этот подвиг Лопатенко была награждена орденом Красного Знамени.

Я преднамеренно не описываю той большой работы, которой было занято командование дивизии, ее штаб. Скажу лишь, что, планируя и организуя боевые действия полков, мы старались делать это с максимальной тщательностью и оперативностью, с учетом всех факторов, определяющих успех на поле боя, и с постоянной заботой о том, чтобы каждый километр фронтовых дорог достигался ценой наименьших потерь с нашей стороны. Командир дивизии полковник К. В. Свиридов был доволен работой штаба, в свою очередь я весьма ценил и уважал Карпа Васильевича и работал с ним дружно.