Аркадий Белинков - Распря с веком. В два голоса

Элегантный молодой человек не говорил по-русски. Мы не знали английского. Объяснялись знаками. Аркадий двумя пальцами правой руки пробежал по раскрытой ладони левой. Похоже, американец понял. Еще более красноречивым, думаю, было мое испуганное лицо. Да, понял. Дал нам адрес американского посольства в Белграде и назвал фамилию полномочного представителя. Его звали Адольф Дабс.

Тут я забегу вперед.

Лет через десять, когда я жила в благополучной Калифорнии, в мире, далеком от смертного ужаса и пугающей неизвестности, когда все случившееся со мной стало далеким воспоминанием, я случайно поймала по радио последние известия: «Афганистан. После похищения на перекрестке в перестрелке убит американский посол Адольф Дабс». Дабс! Дабс… Правильно я поняла? Бросаюсь разыскивать старые телефонные книжки. Вот он! Адольф Дабс. Человек, благодаря которому перевернулась наша судьба. Через год после побега мы с Аркадием ездили к нему в предместье Вашингтона, чтобы высказать нашу благодарность. Он встретил нас угрюмо. То ли был в дурном расположении духа, то ли вообще хотел, чтобы история с беглецами из СССР, в которой он принял участие, была забыта. Лишь много позже я поняла, что поступок, казавшийся нам тогда естественным и гуманным, мог быть расценен его высшим начальством как серьезное служебное нарушение.

В Югославии нам с Аркадием это не приходило в голову. Мы оба наивно надеялись, что Адольф Дабс каким-то образом нас выручит. Если же нас поймают, мы, конечно, подведем всех, с кем успели познакомиться, и особенно нашу гостеприимную хозяйку в Загребе. Нарушив все законы вежливости, никому ничего не объяснив, мы немедленно отправились в Белград.

Идем по указанному адресу. Как и в Польше, в американское посольство можно зайти прямо с улицы. Охраны не видно. Здесь уже предупреждены о возможном нашем приходе. Нас встречает молодая сотрудница посольства, безукоризненно говорящая по-русски. Она приглашает нас в висячую стеклянную комнату: «Тут нас никто не подслушает». Аркадий рассказывает о нас. Показывает наши документы. Между прочим, упоминает, что его фамилия помещена в недавно переизданном справочнике Союза писателей СССР. Это, «между прочим», если и не сыграло решающей роли, то во всяком случае помогло выяснить, кто же мы на самом деле. Нас фотографируют. Сотрудница посольства говорит, что ответ будет через десять дней, что нам за это время достанут паспорта, что они будут не «поддельные», а «настоящие», с нашими фотографиями, но с другими фамилиями. За это время мы сможем продумать наше решение и, если захотим отказаться от него, тогда просто не прийти в посольство в назначенный час. Нас поймут.

Выходя из здания посольства, мы спинами почувствовали — сейчас за нами следят три разведки сразу: советская, югославская, американская. Ощущение не из приятных. И тогда Аркадий решил, что надо уехать из Белграда на все десять дней. Куда? На экскурсию по Средиземному морю!

Странно устроена память. Она сохраняет то, что хочется ей, а не мне. Я не помню, как, — но знаю, что мы взяли билет на пароход и отправились путешествовать. Остались обрывки воспоминаний о Дубровнике с его черепичными крышами и выдвинутой в море старинной крепостью, о Сплите, где в развалинах римского дворца не отличить внутреннюю стену от наружной, а колонны подпирают пустое небо, о выставке примитивистов и отчаянное, неосуществленное желание купить хотя бы одну картину.

День возвращения в посольство. Мы опять в стеклянной комнате. Та же американка с безупречным русским. Она очень внимательна и сердечна. В руках у нее паспорта, кажется в сереньких обложках. Она уверяет, что они «настоящие». Передает их нам. Открываем. На одном — женское имя, на другом мужское. Должно быть, паспорта латиноамериканские. Женщина тоже заглядывает в открытые паспорта в наших руках и вдруг меняется в лице. Мы всматриваемся в первую страницу с печатями и номерами. На паспорте с женским именем — фотография Аркадия, на паспорте с мужским именем — моя. Все трое замираем в ужасе. После долгого молчания сотрудница посольства говорит, что на самом деле это не так уж важно, что пограничники — она в этом уверена — не обратят на путаницу внимания, а другие паспорта, такие же «хорошие», как эти, до истечения срока нашей югославской визы достать уже невозможно, фотографии переклеивать нельзя, поскольку именно это сделает паспорта фальшивыми и что, вообще, решение, конечно, за нами.

Пауза.

Итак, пусть югославские пограничники будут невнимательны! Все записные книжки и документы оставляем в посольстве. Нам их передадут по другую сторону границы в случае удачи. Мы едем в Вену, как бы с намерением вернуться обратно. Женщина объясняет, каким поездом, с какого вокзала ехать, дает деньги на проезд и возможные расходы (по моим тогдашним представлениям, довольно щедро). Подойдя к вокзалу, мы должны попить водички в привокзальном киоске, потом купить билеты — обязательно «туда и обратно» — и сесть непременно в переполненное купе. Поезд отправляется точно по расписанию. Мы будем ехать всю ночь и приедем в Вену рано утром. Там нас встретит высокий человек с «Новым миром» в руках.

На маленькой пустынной площади Белграда с современным фонтаном посередине — возвышение, по которому тонкими струйками точит слезы вода, — мы сели на скамейку подальше от кустов, обрамлявших площадь, — машинальная попытка избежать подслушивания. Тут состоялся наш последний перед побегом разговор.

Теперь, когда все было подготовлено, Аркадий решил, что пора делать выбор: бежать или возвращаться обратно. Рискованно и то и другое. Окончательное решение предоставляется мне.

Оказывается, не от перелома судьбы зависит моя дальнейшая жизнь, а сама моя судьба в моих руках.

Самые разнообразные эмоции и противоречивые чувства вздыбились, закружились и закрутились в тугой жгут. Спасите меня! Все нервы, все мышцы, все капельки крови напряжены. Несколько молчаливых минут. А Аркадий ждет приговора. Моего приговора! Мечта вырваться из страны рабов, страны господ колотится в его грудную клетку с такой силой, что я слышу неровное биение его сердца.

«Едем». Решение принято. Облегчения — никакого.

И вот настал час, когда под вечер мы отправились к вокзалу.

Казалось нам, мы сделали все так, как нам было велено.

Но!

Мы забыли попить водички и поначалу расположились в пустом купе уже стоявшего на путях поезда. Надо было опомниться. Посмотрели на часы. До отхода поезда целых 20 минут. Мы же не купили билеты! Не беда. С открытой площадки вагона я спускаюсь на перрон и не спеша иду покупать билеты «туда и обратно». Не зная толком их стоимости, отдаю все деньги в расчете на честную сдачу. Слышу крик дежурного по перрону: «Путуе!» На второе «путуе» оглядываюсь и вижу, что поезд движется. На двадцать минут раньше?