А. Лидин - Сказания о русских витязях

Сей добродетельный муж сокрыл меня и с кормилицею моею в тайнике Чернобогова храма, куда никто, кроме него и старого его служителя, не ходил, и где сей первосвященник получал вдохновения и пророчества от сего божества. В сем жилище пробыл я до пятнадцати лет моего возраста, в которые Славомысл старался научить меня всему тому, что может человека моего состояния просветить и наставить в добродетели. В должности сей мог он успеть тем наипаче, что сам был весьма учен, чем и снискал себе сан первосвященничества. По вступлении моем на шестнадцатый год, верная моя кормилица умерла, а за нею вскоре и первосвященник скончался. Тогда-то прямо остался я несчастным человеком, о коем ни солнце, ни земля не ведали.

Перед смертью своею первосвященник открыл мне род и сан мой и все мои несчастья, надеяся сим возбудить во мне ревность к благочестию и добродетели.

— Сими одними средствами, — говорил он мне, — можешь ты возвратить себе погибший твой престол; благочестием твоим боги, а добродетелью люди подвигнутся к тебе на сожаление; старайся об них паче и жизни твоей, ибо ежели и жизнь твоя для них прекратится, то земные твои имения останутся на земле, а душевные вознесутся с тобою на небо. Но прежде, нежели, — продолжал он, — отыду я ко праотцам моим, хочу тебя наградить наследием отцов моих так, как сына и питомца моего, ибо, кроме тебя, нет по мне наследника. Желало только того, чтоб сие наследие употреблял ты во благо, а не во зло и во спасение твоей жизни так, как употребляли отцы мои и тому же и меня научили. А тебе оно будет потребнее нас всех: ты имеешь себе врагом сидящего здесь на престоле, который не преминет искать твоей смерти, когда узнает о тебе, что ты жив. Сего ради советую тебе удалиться по смерти моей из отечества твоего и просвещать твой разум познаниями света, пока боги, по усмотрении в тебе достойного венценосца, соблаговолят возвратить тебе престол твоих предков. Сие вещаю я тебе, — промолвил он, — по повелению самих богов.

Сказав сие, взял он меня за руку и повел во святилище храма; оное было четвероугольно, сооружено из черного мрамора; на стенах оного изображены были всякого рода мучения и казни, коим подвергаются во аде беззаконники. Посередине святилища стоял на медном подножии Чернобогов кумир, сотворенный из эбонитового дерева; глава его была златая, украшена алмазным венцом; он был препоясан змеею и покровен черною епанчою с пламенными пятнами; лицо имел свирепое и грозящее казнию; в правой руке держал меч и скорпию, а в левой весы; десною ногою попирал увенчанную голову, зияющую пламенем, а шуею — городскую стену, усыпанную деньгами.

Войдя в святилище, Славомысл пал ниц пред кумиром, чему и я последовал; потом, прочтя потихоньку молитву, отпер он потаенную дверь у подножия божеского истукана и вынул оттуда сандалии [20]и кошелек с деньгами.

— Вот наследие моих праотцов, — сказал он, обратясь ко мне. — Прими его и употребляй в единых только нуждах, могущих тебе случиться; сии сандалии имеют силу носить человека по водам и воздуху, а кошелек сей хотя немного содержит в себе златниц, однако ж вовеки не будет истощим, ежели ты станешь из него брать на единые твои нужды и на спомоществование неимущих и страждущих неповинно. Храни сии вещи и не вверяй их никому, ниже поведай.

Посему, обратясь к Чернобогу, простерся пред ним паки и, встав на колени, что и мне также повелел учинить, возгласил к нему:

— Мстительное и защитительное божество! Призри сего знаменитого сироту; способствуй ему, ежели будет он добродетелен, и накажи его, ежели он порокам предастся и наследие сие станет употреблять во зло.

Таким образом добродетельный сей муж, вручив мне летающие сандалии и неистощимый кошелек, отвел меня паки в прежнее мое жилище. Вскоре после сего он скончался: о сем уведомил меня старый его служитель, который, как я уже объявил, о тайне нашей ведал и приносил мне пищу. Сие печальное известие ввергло меня в неизреченную горесть и недоумение: я не знал, что мне с собою начать и каким образом явиться свету, коего я не знал. Сие мое недоумение открыл я сему усердному служителю, который, сообразуяся с увещаниями моего благодетеля, советовал мне удалиться поскорее в другие славенские области и путешествовать по оным, сколько для научения моего, столько и для сокрытия себя от изменника, похитившего мой престол, пока милосердные боги не возвратят мне оного. Я охотно последовал его мнению и просил его сотовари-ществовать мне в сем моем странствовании, на что Добрыня, ибо так он назывался, охотно и согласился.

Таким образом, наше путешествие, определили мы выйти ночью из храма и Искореста [21], столицы нашего княжества. Произведение сего предприятия благополучно было окончено; вышед в рощу, окружающую сей город, рассудили мы, в которую сторону прежде всего нам отправиться. Разговаривая о сем, пришли мы в середину сей рощи, которую освещало тогда сияние луны; помощью сего света увидел я несколько стоящих тут столпов, из дикого камня весьма искусно сооруженных, и на оных поставленные сосуды из черного мрамора.

— Остановимся здесь, государь, — сказал мне Добры-ня. — На сих столпах опочивают прахи твоих родителей; я нарочно привел тебя сюда, дабы ты, прежде отшествия твоего из сей страны, простился с ними и воздал им поклонение, когда уже не можешь им отправить тризны.

Я пал на колени и вместо воспоминовения принес им жалобы и слезы. По довольном моем пред ними сетовании, препровождавший меня Добрыня советовал мне оставить сие место и искать убежища до восхождения Зимцерлы. Во время пути сопутник мой старался меня развеселить, рассказывая мне о приключениях своей жизни, которые состояли в том, что в молодости своей он учился вместе с покойным первосвященником, которому понравясь и будучи бедным человеком и сиротою, согласился всю жизнь препроводить при нем и по сей причине жил завсегда в его доме не так, как служитель, но как домашний. При сем также объявил он мне и о других обстоятельствах своей жизни, которые довольно означили грубость и зверство древлян и их соседей. Обычай сожигать усопших тела и прах их полагать в сосуды, ставить на столпах при больших дорогах и вместо порядочного бракосочетания хватать девиц у воды и иметь оных себе вместо жен переняли древляне, по сказкам его, от соседов своих радимичей, кривичей, вятичей и северян.

Таким образом, повествуя мне о нравах древлян, старался он уклоняться от Искореста в сторону и при восходе зари привел меня в небольшую деревню, в которой мы, отдохнув и купя себе коней, пустились в путь. Добрыня советовал мне прежде всего ехать в область дулебов и бужан, у коих в стране было славное пророчество, названное Золотою Бабою.