Альф Якобсен - Линкор «Шарнхорст»

В 19.51 на борту флагмана было получено первое сообщение со «Скорпиона»:

«В МОРЕ МАССА ОБЛОМКОВ. ОТХОЖУ».

Матрос Джон Баксендейл находился на верхней палубе «Скорпиона», с которой свешивалась спасательная сеть.

«Прожектор был только у нас, поэтому мы развернулись и вернулись обратно… Это было ужасное зрелище. Мы заметили несколько спасательных плотиков, качавшихся на волнах, сидевшие на них матросы напоминали окровавленных чаек».

На одном из плотиков находились Гельмут Бакхаус и его товарищи, вдруг они увидели, как темноту пронзил луч прожектора, похожий на палец какого-то огромного призрака.

«У двух матросов оказались карманные фонарики. Мы начали сигналить ими и кричать, чтобы нам помогли. Нас заметили, и корабль подошел поближе. Мы промерзли до костей, и многие не смогли удержаться, хватаясь за брошенные нам канаты. Я обвязал канат вокруг пояса, и меня потащили наверх. Два матроса схватили меня за ноги, но удержаться не смогли. Оба упали в море и исчезли».

Гельмут Файфер был настолько измучен, что не смог обвязаться брошенным ему канатом.

«Я уже терял сознание. Один из британских моряков спустился на плотик и обвязал меня. В сознание я пришел только в корабельном лазарете».

Так же, как Марко, Зангер и Вейбуш, Гёдде был спасен «Скорпионом».

«Один из эсминцев осторожно подошел к нам, так что плотик оказался с подветренной стороны. С борта свисала прочная сеть. Нам бросили канаты, но я не мог удержаться за них. Четыре раза падал обратно в воду. Во время пятой попытки я впился в канат зубами, меня потащили наверх и чьи-то сильные руки, подхватив меня, перевалили через поручни».

Вернувшись в Германию в 1944 году, Гёдде более критично характеризовал спасательные действия.

«В конце концов мы подплыли к английскому эсминцу, который лежал в дрейфе. Мы забрались на борт с помощью спасательной сети. Тем, кому это оказалось не под силу, никакой помощи оказано не было. Поэтому три матроса из тех, что были со мной на плотике, утонули».

Стрётер, как и некоторые другие, утверждал, что когда «Шарнхорст» пошел на дно, слышалось пение.

«Все три винта, показавшиеся над водой, еще вращались, причем довольно быстро. Это означало, что корабль продолжал движение до самого конца. Моряки, барахтавшиеся в воде, пытались забраться на спасательные плотики. Те, кому это удавалось, пели две строки из песни „Auf einem Seemannsgrab, da blühen keine Rosen“ („На могиле моряка розы не цветут“). Помощи никто не просил. Все оставались спокойными, никакой паники не было».

Однако Гельмут Бакхаус видел другое:

«Я ничего не слышал, совсем ничего. По крайней мере, сам я точно ничего не пел. Конечно, трудно удержаться от желания немного приукрасить свои воспоминания. Однако все-таки утверждать, что все пели… До последнего момента наш экипаж был сплочен, а потом мы боролись за свои жизни. Сначала барахтались в море, потом цеплялись за плотики и с полным безразличием ждали конца, не надеясь на спасение. А потом вдруг появился эсминец, и проснулся инстинкт выживания. Не поверите, как быстро все пришли в себя. Мы хотели спастись — и это желание вполне можно понять».

Джон Баксендейл согласен с Бакхаусом:

«… некоторые из спасшихся будут говорить вам, что они якобы что-то пели. Ничего они не пели, они только кричали и просили помощи».

В 20.15 «Скорпион» радировал:

«ПОДБИРАЮ НЕМЦЕВ, ОСТАВШИХСЯ В ЖИВЫХ».

Однако Фрейзер все равно не был полностью удовлетворен. В 20.16 он запросил по радио:

«ПРОШУ ПОДТВЕРДИТЬ, ЧТО „ШАРНХОРСТ“ ПОТОПЛЕН».

Через три минуты, в 20.18, «Скорпион» отвечал командующему:

«СПАСШИЕСЯ — МОРЯКИ „ШАРНХОРСТА“».

И, наконец, в 20.30:

«СПАСШИЕСЯ УТВЕРЖДАЮТ, ЧТО „ШАРНХОРСТ“ ЗАТОНУЛ».

Примерно в это же время в радиообмен включился вице-адмирал Барнетт, находившийся на «Белфасте»:

«ОПРОШЕНО НЕСКОЛЬКО СПАСШИХСЯ МОРЯКОВ. РАД, ЧТО „ШАРНХОРСТ“ ПОТОПЛЕН. ГДЕ МЫ ВСТРЕТИМСЯ?»

Спустя несколько минут Фрейзер приказал, чтобы вся эскадра шла вместе с ним в Мурманск. Когда «Скорпион» отходил, в воде продолжало барахтаться несколько сотен все еще живых матросов.

Джон Баксендейл:

«В спасении оставшихся в живых участвовало только восемь моряков, потому что все остальные оставались на своих боевых постах… Я собрался вытаскивать из воды очередного несчастного, как вдруг прошло сообщение, что подходят подводные лодки. Капитан, естественно, тут же приказал дать ход, и нам пришлось всех бросить, нас душили слезы».

«Матчлесс» разворачивался, чтобы выпустить торпеды, и в этот момент наткнулся на спасательный плотик, на котором находилось шесть матросов. Их всех успели поднять на борт до поступления приказа отходить. Деннис Уэлш:

«Нам было приказано вернуться, и, когда мы оказались на месте гибели „Шарнхорста“, увидели много людей, барахтавшихся в воде… Мы не могли их вытаскивать, они падали обратно в воду… Шестерых все-таки подняли на борт, а потом было приказано присоединиться к эскадре, и мы ушли, а в воде осталось много моряков, которых вполне можно было бы спасти… Мы выключили свет и прожектора. Думаю, что это было сделано для того, чтобы несчастные не потеряли надежду… мы не хотели, чтобы они видели, как мы уходим».

Адмирал Фрейзер объясняет поспешность отхода опасением атаки немецких подводных лодок. Однако группа «Железная борода» весь день тщетно пыталась выйти на конвой, который по-прежнему пробивался на восток, находясь в 100 милях к северу. Только в 18.15 подводным лодкам было приказано следовать в зону боя, однако приказ был получен большинством лодок с большим опозданием. Шаар, на U-957, подтвердил получение приказа только в 20.10; Любсен (U-277) — в 21.57, а Хербшлеб (U-354) — в 22.42. К этому времени прошло уже почти три часа с момента потопления «Шарнхорста». До ближайшей лодки было 70 миль. После краткого успокоения ветер вновь превратился в штормовой. Хербшлеб записал:

«Идем курсом 163 на максимальной скорости. Волны со страшной силой бьют по боевой рубке. Из-за ослабления креплений дребезжат дельные вещи… Насос в трюме на справляется с проникающей туда водой. Придется сбавить скорость».

Из последующих радиограмм следовало, что речь уже шла не о наступательных действиях, а о поиске оставшихся в живых к северо-востоку от точки, названной местом гибели «Шарнхорста». Для облегчения прокладки курса были включены радиомаяки на всем протяжении от Инге на западе до Вардё на востоке. И когда поздно ночью первые подводные лодки подошли к северной границе периметра зоны поиска, ветер дул с новой яростью. Некоторые лодки получили повреждения, так что организовать поиск участка было практически невозможно. Хербшлеб записал утром 27 декабря:

«Из-за плохой видимости, бушующего моря и огромных волн поиск вести очень трудно. Видимость всего 100–300 метров».