Вальтер Запашный - Риск, борьба, любовь

— Да ну, откуда много?! — заерзал на стуле Афанасьев. — Ладно, показывай.

— А вот вам добавка к первой комбинации! — объявил я.

И сделал шаг в сторону сидящего с опущенной головой флегматичного Париса.

— Пожалуйте ваш носик! — сказал я, протягивая руку.

Тигр немного отодвинулся и задрал голову. Пытаясь дотянуться до его носа, я приблизился к Парису почти вплотную. Не долго думая, тигр ударил меня по плечу. А я, как говорят у нас в цирке, «принял апач», то есть сымитировал падение. Размахивая занесенным над головой арапником, я неудержимо «падал» в сторону Ампира. Схватив плеть, Ампир вырвал ее у меня и стал безжалостно трясти. Создавалось впечатление, что один тигр заступается за другого; не дает бить соседа. Я вцепился в арапник и стал тащить его на себя. Тогда Ампир подтянул меня к себе поближе и обнял. Бросив арапник, он наложил мне на плечи вторую лапу и стал, как бы успокаивая, облизывать мою голову. Афанасьев и блондин замерли.

Краем глаза я видел, что Багира, переминаясь с одной лапы на другую, ищет упор для прыжка.

— Багира, не хохми! — прикрикнул я, силясь высвободиться из цепких объятий Ампира.

— По-моему, — неуверенно произнес Афанасьев, — тигр его поймал.

— Конечно, поймал! — испуганно выдохнул блондин.

— Воду! Дайте воду! — закричал старик и, тяжело опираясь на палку, стал пробираться к манежу, чтобы оказать мне помощь.

Блондин кинулся вперед. Но споткнулся и упал между рядами, крепко ударившись локтем о ручку кресла. Стараясь перешагнуть через своего неловкого коллегу, Афанасьев наступил на него.

Лишь заметив, что стоявший с брандспойтом вахтер никак не реагирует на происходящее, гости наконец поняли, что им показывают трюк. И трюк, достойный похвалы.

— Фу ты, черти окаянные, до смерти напугали, — напряженно рассмеялся Афанасьев. — Так и инфаркт получить недолго.

Он стоял расстроенный и озадаченный. Пальцы его рук нервно тряслись. Я никогда не видел, чтобы человек был так поражен цирковым зрелищем. А Ампир все продолжал облизывать мою голову, старательно удерживая меня могучими лапами. Притворяясь, что не могу вырваться, я приговаривал: «Да отпусти ты меня, отпусти, слюнтяй несчастный!» И наконец, сжалившись над Афанасьевым, приказал:

— Хватит, Ампир! Ты и так комиссию перепугал!

Тигр неохотно отпустил меня. А я, повернувшись к нему спиной, объяснил гостям:

— Это промежуточный трюк из первой комбинации. Так что не волнуйтесь, Борис Эдуардович. Все в порядке.

Афанасьев кивнул и едва выговорил:

— Да… да… конечно… Понимаю…

Смертельно бледный, он тяжело опустился в кресло.

Блондин встревоженно спросил:

— С вами все в порядке, Борис Эдуардович?

— Со мной-то да, — ответил Афанасьев. — А вот этот парень, — старик трясущейся рукой показал на меня, — недопустимо лихачит. Такие укротители гибнут, как мухи, успев поработать два, от силы три года.

— Да полно, Борис Эдуардович, — извиняющимся тоном сказал я, — на этом трюке все попадаются.

Афанасьев криво ухмыльнулся и проворчал:

— Да уж… «Купил» ты меня, пацан… Ну показывай, что там у тебя еще. — Он поосновательней устроился в кресле, видимо, дав себе слово ничему больше не удивляться.

Выбежав на середину манежа, я поднял палку на уровень плеча и позвал Багиру. Та прижала уши и оскалилась. Я щелкнул арапником. Тигрица вновь не подчинилась. Я сделал решительный выпад в ее сторону, и она прыгнула. Но что это был за прыжок! Вместо того чтобы перепрыгнуть через подставленную палку, Багира кинулась в атаку. Меня обдал фонтан пыли и опилок, а тигрица-людоед оказалась почти рядом. Афанасьев и блондин вскрикнули. А Багира, озадаченная тем, что я не шевельнулся, резко затормозила у самых моих ног. Мое же «олимпийское спокойствие» объяснялось просто: я не ожидал нападения.

— На место! — как ни в чем не бывало скомандовал я.

И тигрица, повинуясь приказу, затрусила к своей тумбе. Я тут же снова подозвал ее и заставил прыгнуть через палку.

Афанасьев восторженно произнес:

— Молодец! — И стал объяснять блондину, как важно уметь настоять на своем и не дать тигру почувствовать собственную силу. — Он делает это профессионально. Откуда это у пацана? У них же в роду не было дрессировщиков!

Тем временем я сделал шаг назад и, подняв палку над головой, громко и четко произнес:

— Багира, ко мне!

От неожиданности Ионис даже крякнул.

— Что ты делаешь?! — отчаянно зашептал он. — Безумец! Это же трюк Ампира!

Но было уже поздно. Тигрица на мгновение подалась назад и замерла. Этот прыжок ей предстояло сделать впервые. Я подбодрил ее:

— Ай браво, Багира! Ап!..

Тигрица сошла с тумбы и, нервно перебирая лапами, прижалась к опилкам. Ионис судорожно вцепился в брандспойт, а я повторил:

— Багира, ап! Ну, смелее!!

Трудно сказать, кому я адресовал это «смелее» — себе или тигру-людоеду. Краем глаза я увидел перепуганного, но предельно собранного Иониса. В голове мелькнуло: «Этот не подведет! Не успеет Багира броситься, как он собьет ее — струя крепкая, через весь манеж бьет». Я невольно усмехнулся: сколько раз придется зрителю из первых рядов купаться вместе со мной!

Тем временем тигрица прыгнула. Она, словно вихрь, пронеслась так высоко, что мне даже не пришлось приседать. Но Багира оставалась Багирой. В прыжке она попыталась схватить меня лапами, отчего ее тело закрутилось, повернувшись на 180 градусов.

— Полпируэта!!! — раздался из темноты зала восторженный выкрик Афанасьева. — Этого не может быть!

Но мне сейчас было не до похвал: я еще находился в опасной близости от Багиры. Упав на землю, она подскочила ко мне почти вплотную. Но я воспользовался недавней находкой не шевельнулся, лишь опустил палку. И, не давая тигрице опомниться, повернулся к ней спиной. Висевшее передо мной зеркало обеспечивало полный обзор, к тому же, нарвавшись однажды, Багира предпочитала сзади не нападать.

Ошеломленная моей дерзостью, тигрица не сводила с меня глаз. Я понял, что она боится чего-то неизвестного, какого-то нового подвоха. Повернувшись к Багире лицом, я спокойным голосом похвалил ее и отправил на место и только после этого перевел дух.

Афанасьев стоял, опираясь на палку. Челюсть его отвисла. Какое-то время он не мог произнести ни слова. И, вдруг старика словно прорвало: выражения восторга посыпались из него, как из рога изобилия. Он горячо объяснял блондину, что такое полпируэта. Говорил, что такой прыжок никогда не делали хищники — да еще с пола, да еще через стоящего дрессировщика.

— Нет, правда, — не мог успокоиться старик, — я просто не поверил своим глазам! Ай да Вальтер! Вот это молодчина, из молодчин — молодчина!

— Комплименты всегда приятны, — улыбнувшись, сказал я и, водрузив в центре манежа тумбочку, подозвал к себе Ампира.