Маргарита Павлова - Писатель-Инспектор: Федор Сологуб и Ф. К. Тетерников

Вместе с тем Сологуб — один из немногих писателей, кто с таким почти маниакальным постоянством мог рассказывать исключительно о себе; известен его афоризм: «Неистощимая тема — о себе» [20] См.: Сологуб Федор. Достоинства и мера вещей. Афоризмы / Вступ. заметка и публ. М. М. Павловой // Неизданный Федор Сологуб. — С. 199. . На автобиографическое начало как одну из самых ярких особенностей его творчества указывали практически все критики и исследователи произведений писателя [21] В этом отношении с ним может сравниться, по-видимому, Андрей Белый (см.: Лавров А. В. Андрей Белый в 1900-е годы. Жизнь и литературная деятельность. — М.: Новое литературное обозрение, 1995. — С. 15–16). (романы «Тяжелые сны» и «Мелкий бес» можно считать основным источником для реконструкции биографии).

Сохраняя вокруг своей личной жизни атмосферу непроницаемости, Сологуб чрезвычайно ответственно относился к писательскому призванию и литературному труду. Документы личного архива он содержал в образцовом порядке, сохраняя не только рукописи, но даже юношеские наброски и планы ненаписанных произведений, многочисленные черновики, выписки; он составлял реестры входящих и исходящих писем и перечни подаренных ему книг, в которые переносил тексты инскриптов, вел библиографию опубликованных и ненапечатанных сочинений, записи о посещениях разных лиц, а также театров, концертов, литературных редакций, лекций и т. п., собирал вырезки из газет с рецензиями на свои книги т. д. и т. п.

Иванов-Разумник, разбиравший в 1928 году бумаги писателя для передачи их в Пушкинский Дом, не без удовлетворения отмечал:

Архив Сологуба представлял собою нечто исключительное не только по богатству материалов, но и по величайшему порядку, в котором весь этот материал содержался. Стихи и рассказы были собраны и в хронологическом, и в алфавитном порядке, датированы, разложены по алфавитным ящикам; письма разобраны по фамилиям, фотографии надписаны [22] Иванов-Разумник. Федор Сологуб // Иванов-Разумник. Писательские судьбы. Тюрьмы и ссылки. — М.: Новое литературное обозрение, 2001. — С. 40. .

В дневниковой записи от 21 апреля 1923 года К. Чуковский иронизировал по поводу педантизма поэта:

Заговорили о стихах. — У меня ненапечатанных стихов (он открыл правый ящик стола) — тысяча двести тридцать четыре (вот, в конвертах, по алфавиту). — Строк? — спросил я. — Нет, стихотворений… У меня еще не все зарегистрировано. Я не регистрирую шуточных, альбомных стихов, стихов на случай и проч. — Это слово «регистрирую», «зарегистрировано» он очень любит [23] Чуковский К. Дневник 1901–1929. — С. 243–244 (запись от 21 апреля 1923 г.). .

Сологуб педантично документировал свою литературную и деловую жизнь и тем самым оказал неоценимую услугу исследователям и биографам.

Задача воссоздать психологический облик и жизненный путь автора «Мелкого беса» осознавалась как первоочередная еще его современниками.

«…Сологуб, при всех его неровностях и упадочности, не только большой писатель — он великий писатель, — признавал А. В. Амфитеатров. — Жизнь создателя лучшего русского сатирического романа — этого „Мелкого беса“, смело ставшего в один ряд с „Мертвыми душами“ и „Господами Головлевыми“, соперничающего с глубиною психологических проникновений Достоевского и Чехова, должна быть изучена и освещена пред русским читателем в каждом моменте. Пожалуй, более чем жизнь кого-либо другого из литературно знаменитых современников Сологуба. Потому что его жизнь и творчество едино суть, и одна сила мало приятна без другой. А нельзя не признать, что жизнь Федора Кузьмича, при всей ее кажущейся простоте внешней, остается сложнейшей внутренней тайной поэта, не менее темной и глубокой, чем тайна загадочного тёзки его, Федора Кузьмича, дающего столько головоломной работы русским историкам и еще больше романтическим воображателям и любителям якобы исторических путаниц, былей с небылицами» [24] Амфитеатров А. В. Мои встречи с Сологубом и Чеботаревской // Амфитеатров А. В. Жизнь человека, неудобного для себя и для многих. — М.: Новое литературное обозрение, 2003. — Т. 2. — С. 402–403. .

Прошло сто лет после выхода «Мелкого беса», и, несмотря на все совокупные усилия исследователей [25] Появление этой книги стало возможно благодаря щедрому вкладу, который внесли в изучение эпохи модернизма наши предшественники и современники: К. М. Азадовский, Н. А. Богомолов, Роберт Бёрд, А. М. Грачева, С. С. Гречишкин, Н. В. Котрелев, К. А. Кумпан, П. В. Куприяновский, А. В. Лавров, Д. Е. Максимов, Дж. Мальмстад, З. Г. Минц, Е. Р. Обатнина, Г. В. Обатнин, А. Пайман, А. Е. Парнис, О. Ронен, Л. Силард, Р. Д. Тименчик, А. Ханзен-Лёве, А. Б. Шишкин, О. Матич и др. Автор с глубокой признательностью вспоминает имена первых исследователей творчества Сологуба: М. И. Дикман, А. Л. Дымшица, Г. В. Селегень, Б. Ю. Улановскую, О. В. Цехновицера, И. Г. Ямпольского, G. Donchin, J. Holthusen, G. Kalbouss; а также ученых, представивших ценные работы о нем в конце 1970-х — 2000-е годы: В. Е. Багно, X. Барана, Т. Венилову, Ю. Е. Галанину, Л. В. Евдокимову, С. П. Ильёва, Л. Клейман, Т. В. Мисникевич, Л. Пильд, Н. Г. Пустыгину, Ш. Розенталь, А. Л. Соболева, X. П. Фоули, J. D. Elsworth, A Field, D. Greene, С. Hansson, L. J. Ivanits, R. Keys, B. Lauer, I. Masing-Delic, J. Merrill, G. Pauer, S. J. Rabinowitz, U. Schmid и др. Особая благодарность — Николаю Алексеевичу Богомолову, прочитавшему работу в рукописи, за чрезвычайно ценные и полезные замечания, учтенные автором. , мы по-прежнему стоим перед теми же историко-литературными задачами и пытаемся разгадывать непостижимую тайну личности художника.

Эта книга — еще одна попытка рассказать о том, как Федор Кузьмич Тетерников (1863–1927) стал Федором Сологубом.

«А ведь большому писателю всегда приходится протащить своих героев через себя. И Шекспир протащил через себя Лира, и я, конечно, протащил через себя Передонова», — заметил Сологуб в 1926 году в разговоре с Е. Я. Данько [27] Данько Е. Я. Воспоминания о Федоре Сологубе. Стихотворения / Вступ. статья, публ. и коммент. М. М. Павловой // Лица: Биографический альманах. — М.; СПб.: Феникс, 1992. — Вып. 1. — С. 211. . Подлинное значение этого признания открывается при осмыслении жизненного и творческого пути автора «Мелкого беса».