Владимир Листенгартен - Рассказы

Именно туда и отправилась в один из воскресных дней Ира со своей дочерью. Ира лежала на берегу, загорала, а девочка стремилась в море.

— Далеко не заходи! Только по грудь! — говорила ей Ира, — и так, чтобы я тебя все время видела!

Они уже собирались домой, когда девочка решила еще раз окунуться в воду. И вдруг она исчезла из виду. Ира по-прежнему плавать не умела, воды боялась, но кинулась искать дочь, спасать ее. Рельеф дна на пляжах Апшерона, как мы уже говорили, обычно пологий, но ветры и создаваемые ими течения иногда размывают песчаное дно, образуя ямы. Именно в такую яму и угодила Ирина дочь. Ира кинулась к тонущему ребенку. Как ей удалось вытолкнуть ее на мелководье, сказать трудно, но сама она выплыть из ямы не сумела. Ее вытащили на берег спасатели, стали делать искусственное дыхание, но Ира в себя не пришла. Она захлебнулась.

Говорят, «кому суждено быть повешенным, тот не утонет». А тот, кому суждено утонуть? Ира вышла замуж за человека, которого любила, родила и воспитала трех детей, всю жизнь работала, изучая подземные воды, всегда отказывалась купаться в море, но, как и предсказала гадалка, не ушла от своей судьбы.

Однажды Семен по делам поехал из Хьюстона в Колледж-Стейшн. Это небольшой городок в Техасе, славящийся своим университетом. Гуляя по городу, он внезапно почувствовал необходимость отыскать туалет. В Америке в каждом ресторане, на каждой бензозаправочной станции имеются бесплатные туалеты. Семен зашел в небольшой ресторанчик, спросил, где туалет, и направился туда. Оказавшись в кабинке, он опустил брюки и сел на унитаз.

Когда-то у Райкина была небольшая сценка (привожу ее по памяти, не дословно):

Покупатель приходит с претензиями к директору мебельного магазина: купленный стул при первой же попытке его использования развалился. Директор спрашивает:

— Вы у нас купили стул?

— Да, у вас.

— Ну и что было дальше?

— Я принес его домой.

— А потом?

— Поставил у стола.

— Ну, ну и что вы сделали после этого?

— После этого я на него сел.

— Ах вы сели, вы сели!!! Так что же вы удивляетесь, что он сломался? Вы же на него СЕЛИ!!!

Семен вспомнил эту сценку Райкина уже потом. А пока что в туалете началось что-то ужасное: унитаз под ним свалился набок, Семен упал, откуда-то с полу ударил фонтан воды. Мокрый, со спущенными брюками Семен выскочил в переполненный людьми зал ресторана и кинулся к выходу. Следом за ним в зал ресторана хлынул поток воды. Брюки мешали бежать, а поднять их времени не было, и Семен их сбросил. Хозяин ресторана выскочил на улицу вслед за Семеном, пытался его догнать, кричал, что тот должен заплатить за сломанный туалет.

Семен бежал быстро. Хозяин ресторана отстал и вернулся обратно. Прохожие оборачивались вслед Семену. А он вспомнил кинокомедию, где бежавшие из тюрьмы преступники во главе с бандитом, которого играет Леонов, бегут по улицам города, изображая спортсменов. Он надеялся, что и его примут за спортсмена-бегуна.

С тех пор Семен, заходя в туалет, всегда первым делом пихал ногой унитаз, проверяя, насколько прочно тот стоит. Это движение превратилось у него в «условный рефлекс». Больше спасаться от потопа, несясь по улицам города в одних трусах и изображая из себя спортсмена, ему не хотелось.

Бакинцы моего поколения с детства привыкли есть бутерброды с черной икрой: зернистой или паюсной. Были времена, когда зернистая икра свободно продавалась во всех рыбных магазинах города в больших круглых жестяных банках голубого цвета. Паюсную икру разносили торговцы, ходившие по дворам.

В 1961 году я работал начальником Ленкоранской гидрогеологической партии Управления геологии Азербайджана. По правилам, действовавшим в те далекие уже времена, начальник партии должен был получать аванс и зарплату с надбавками за работу в полевых условиях для всех сотрудников партии только по месту базирования партии, то есть в банке в городе Ленкорани. В то же время часть сотрудников партии — камеральная группа — работала в Баку. В результате мне приходилось не реже чем два раза в месяц мотаться из Баку в Ленкорань и обратно, чтобы раздать аванс и зарплату. Ехать можно было на поезде, уходившем из Баку вечером и прибывавшим в Ленкорань утром, или на машине. В моем распоряжении был ГАЗик и по различным причинам я предпочитал ездить именно на нем.

Когда я ехал из Ленкорани в Баку, дорога проходила через поселок, который назывался Порт-Ильич, там находился огромный базар. Я всегда заезжал на этот базар, покупал целую рыбину, обычно это была осетрина, и черную икру. Рыба стоила по 2 рубля за килограмм, а поллитровая банка паюсной икры — 8–10 рублей. Конечно, все это был браконьерский улов, но в те времена никто этих браконьеров не преследовал.

С рыбой проблем не было. Ее разделывала на кухне моя жена или теща, жарила или варила, и мы ее благополучно съедали. С икрой было сложнее. Она стала скапливаться в холодильнике, так как съесть ее за две недели не удавалось. Жена стала раздавать икру родственникам и знакомым, но и это помогло ненадолго. В один прекрасный день, когда я вновь вернулся из Ленкорани с рыбой и икрой, она сказала мне:

— Ты что, считаешь, что я должна эту икру продавать? Забирай ее и делай с ней что хочешь! Мы ее едим каждый день, я ее раздаю всем знакомым, но все равно весь холодильник забит ею! Перестань ее привозить!

Сейчас, когда черная икра стоит в магазинах безумно дорого, те далекие времена кажутся сказочными.

Последний раз я ел ложкой черную икру в середине 1970-х годов. Один из сотрудников партии, Гусейн Сулейманов собрался защищать кандидатскую диссертацию. Он обратился ко мне с просьбой найти среди моих знакомых московских профессоров кого-нибудь, кто бы согласился быть оппонентом на его защите. Я договорился, и на защиту приехали даже не один, а два профессора-гидрогеолога из Москвы. Гостей надо было как-то развлекать, и Гусейн предложил, что он может организовать для них поездку в Сальяны — небольшой город, расположенный в устье реки Куры. Поехала большая компания: оба профессора, я с сыном, которому в то время было около двенадцати лет, и, конечно, сам Гусейн.

В Сальянах нас ждал катер, на котором мы совершили прогулку по Куре с выходом в Каспийское море. Естественно, нас угощали шашлыком из осетрины и черной икрой, которую подали каждому в тарелке. К шашлыку дали гранаты, соком которых мы могли поливать его. Икру ели столовыми ложками. Вдруг я заметил, что мой сын вместо икры и рыбы ест одни гранаты. Я сказал ему:

— Дорогой, гранаты ты можешь есть вволю дома, а икру ложками ты в Баку не поешь!