Владимир Листенгартен - Рассказы

Это, однако, на него не подействовало, и он продолжал есть гранаты.

Во время поездки по Куре катер сделал остановку в одной артели, которая ловила рыбу. Сетью перекрывали почти все течение реки. Начальник артели заявил нам, что весь улов, который будет поднят этой сетью, — в нашу честь, только для нас. Я вспомнил, как в кинохронике подымают на сейнер сеть, полную рыбы, и с ужасом подумал о том, как же мы увезем такое количество рыбы и что с ней будем делать? Но мои опасения были напрасны: в сети оказался один лосось и несколько осетров. Все это погрузили в нашу машину. Каждому досталось по осетру, а вот лосося пришлось делить. Когда мы приехали в Баку ко мне домой и отнесли на кухню всю привезенную рыбу, моя жена вдруг с криком прибежала оттуда:

— Рыба живая, я не могу ее резать!

Пришлось мне вооружиться молотком и «усыпить» всех рыб.

С тех пор многое изменилось. В начале 2000-х годов я с женой уже из Америки ехал в Баку поглядеть на родной город. Пересадка была в Амстердаме. В аэропорту наше внимание привлек специализированный магазин «Caviar» («Икра»). Ознакомление с ценами в этом магазине было для нас шоком: белужья икра, которая считается наилучшей, стоила более тысячи долларов за 200-граммовую баночку.

Перед отъездом из Баку мы отправились в магазин, располагавшийся за Домом Правительства, чтобы купить черную икру и в разрешенном количестве захватить ее с собой в Штаты. Покупали осетровую икру по довольно умеренной цене. Решили купить одну баночку белужьей икры, хотя она стоила в этом магазине вдвое дороже осетровой. Когда мы вернулись домой, в Хьюстон, и решили полакомиться белужьей икрой, выяснилось, что стеклянная баночка изнутри вдоль стен и дна выложена тонким слоем серо-зеленой белужьей икры, а все остальное пространство заполнено обычной черной осетровой икрой. Вот так в Баку обманывают покупателей, когда понимают, что они уезжают и не смогут вернуться в магазин и выразить свое возмущение.

Ну, а в Америке мы узнали, что большинство американцев не ест икры, называют они ее fish eggs, то есть «рыбьи яйца». А мы перешли на красную икру, которая стоит не столь дорого, как черная, но не менее вкусна.

Когда мы приехали в Америку, то вскоре узнали, что есть жирную пищу очень вредно, что содержание холестерина в пище должно быть низким, что перед приготовлением курицы с нее надо сдирать кожу и выкидывать ее, что надо есть не белый, а черный хлеб, так как это гораздо полезнее, что американцы, за исключением тех, кто страдает алкоголизмом, пьют мало. В барах, ресторанах крепкие спиртные напитки подают мизерными порциями, которые называются «дринк — drink». Вы можете заказать «дринк» или даже «дабл-дринк», то есть двойную порцию, но все равно это будет очень мало.

Когда-то я читал Ремарка. Один из его героев, воевавший во время Первой мировой войны и травмированный этим, проводил все свое время, выпивая в баре. Ремарк пишет, что он уже выпил то ли шесть, то ли восемь «дринков» и был пьян. Мне эти «дринки» тогда представлялись по меньшей мере стограммовыми рюмками, но когда в Америке я увидел, что один «дринк» не превышает 20–30 граммов, мне стало непонятно, как здоровый мужчина, выпив «по российским стандартам» сравнительно немного, мог быть пьяным.

Говорят, что один американец, приехавший в Россию, рассказывал:

— Вчера вечером меня угощали русские. Напились до умопомрачения, я чуть не умер! А сегодня утром надо было с русскими опохмеляться — лучше б я умер вчера!

Но на самом деле оказалось, что далеко не все американцы проявляют воздержанность в выпивке. В 1992 году я был командирован с группой мужчин-американцев в Баку. Компания, которая послала нас, намеревалась заключить контракт на строительство на Нефтяных камнях завода по сжижению попутного нефтяного газа, который в те времена не использовался.

Это было время, когда в Азербайджане возникали большие и малые частные бизнесы, частные банки. Руководители одного такого частного банка узнали о нашем приезде и, чтобы завязать деловые связи, пригласили всю группу в ресторан.

Привезли нас в большой недавно построенный ресторан. Располагался он на старой дороге, соединявшей район «8-й километр» с Сабунчами. Хозяин ресторана приветствовал гостей и сообщил, что решил устроить дегустацию: нам будут подавать все блюда, которые в Азербайджане готовят из баранины. Я пришел в ужас. Я знал, что из баранины в республике готовят десятки, а может быть, и сотни разных блюд. К счастью, хозяин ресторана ограничился наиболее популярными пятью-семью блюдами, которые последовательно ставили к нам на стол. Все блюда были очень жирными, а уж шашлык из бараньего курдюка — это вообще один только жир. Водку наливали в граненые стаканы, причем тосты произносились один за другим, а пригласившие нас в ресторан хозяева банка уговаривали не стесняться и пить до дна.

К моему удивлению, американцы совершенно спокойно поглощали жирную и очень жирную пищу, запивали ее водкой, забыв и о жире, и о холестерине, и о необходимости пить «дринками». И тогда я понял, что американцы, как и большинство советских граждан, готовы есть и пить все что угодно и в любом количестве, особенно когда это предоставляется им «на халяву»!

Я могу сказать, что в Америке мне с работой и везло, и не везло. Я довольно быстро находил работу, но компании или разорялись, или поглощались другими компаниями, и я снова оставался без работы. Я жил в Галвестоне в 40 милях (примерно в 65 км) южнее Хьюстона, а компании, в которые меня брали на работу, я находил почему-то всегда на севере Хьюстона, около или даже за международным аэропортом. Переехать я не мог, так как моя жена работала в Галвестоне и найти работу в Хьюстоне не могла. Мне приходилось ежедневно в один конец проезжать до 60–70 миль (95–110 км) по хайвеям. Естественно, что это часто приводило к различным происшествиям.

В начале 1990-х годов speed limit, то есть максимально разрешенная скорость езды на хайвеях составляла 55 миль в час. Но все машины шли со скоростью не менее 65–70 миль в час. Полиция по своему выбору останавливала любую не понравившуюся им машину и давала ticket (штраф) за превышение скорости.

Первое время я получал ticket'ы не реже, чем каждые два месяца. Позже обзавелся детектором радара, который меня предупреждал о наличии полиции на дороге. Правда, действовал этот радар не по популярному в России анекдоту:

Новый русский говорит другому:

— Я новый антирадар купил!

— Ну и что?

— Уже за триста метров от гаишника он начинает кричать: «Доставай деньги, болван!»

В Америке к счастью (или к сожалению) полицейские взяток не берут, дают ticket’ы и приходится платить штрафы. Полицейские знали, что многие водители обзавелись детекторами радара и стали включать свои приборы непосредственно в прямой видимости машины, и успеть сбросить скорость в этих условиях стало уже невозможно. Тем не менее, иногда мой детектор мне помогал — я стал получать ticket'ы в среднем раз в полгода. К счастью, вскоре speed limit изменился — стал на 45-ом хайвее, соединяющим Галвестон с Хьюстоном, 70 миль в час. И я перестал получать ticket'ы.