Эрнст Кренкель - RAEM — мои позывные

Тюлень не торопился навстречу своей незавидной участи. Грохнул выстрел…

Вначале события развертывались по плану: револьвер отлетел в сторону, сразу же удалось подхватить тюленя «под мышки» и с ходу, рывком вытащить из воды.

Далее началась внеплановая часть охоты. Зверь был смертельно ранен, но яростно бился из последних сил. Борьба происходила в узком проходе между топчаном и стенкой. Тюленя надо было оттеснить подальше от проруби и поближе к камельку, который первыми же ударами хвоста был опрокинут. Такая же участь вскоре постигла и керосиновую лампу. Наш домик-ящик наполнился паром от упавших на лед углей, смрадом несгоревшего угля и вонью разлитого керосина.

У меня хватало хлопот, и в тоже время я не мог отказать в любезности ответить на вполне естественные вопросы моего товарища. Бедняга проснулся в обстановке, похожей на последние дни Помпеи. Легко представить себе его состояние: выстрел над самым ухом, пробуждение в кромешной тьме, грохот падающих вещей, звон разбитой лампы, пар, вонь, чад и какая-то непонятная возня.

Помочь мне было нелегко. Для этого требовалось, но крайней мере, опустить ноги на пол, а это единственное свободное место было ареной единоборства. В темноте трудно было справляться с барахтающимся тюленем, тем более что он был скользким и не за что было ухватиться и прижать его к полу. Наконец удалось его угомонить. Охота закончилась.

Запасная свеча осветила картину побоища. Трудно было поверить, что при таком небольшом количестве вещей можно учинить этот потрясающий беспорядок. Тут был винегрет из опрокинутых ящиков, ведер, кастрюль, столика, топчана, камелька, лампы, разбросанной одежды, двух вспотевших, вымазанных кровью и жиром людей и одного убитого тюленя. Не хватало только револьвера. Он стал данью за необычную охоту: в суматохе его смахнули в прорубь.

Утром прикатили на собаках наши товарищи. Хорошо, что доказательство налицо, иначе меня заподозрили бы в родстве с бароном Мюнхаузеном.

Результаты охоты все достойно оценили вечером за сковородкой с огромной тюленьей печенью.

Побывать в Арктике и не привезти жене экзотический сувенир в виде песца, тем более что в то время модными были белые, было бы смешно.

В Архангельске были куплены капканы. После окончания работ, не терпящих отлагательства, и подготовки к полярной ночи мы занялись песцовым промыслом. Дело было не только в сувенирах. Надо было двигаться и почаще быть на свежем воздухе. Хождение в склад, на метеоплощадку, в баню, заготовка воды на кухне и кормежка собак — все это моцион, недостаточный для четверых здоровых мужчин. Этак, чего доброго, и цингу можно схватить. Кроме того, в случае удачи мы заработаем немалую толику денег, так как шкурки подлежали обязательной сдаче Госторгу.

Еще с осени мы убили несколько тюленей и разместили их на несколько километров к северу и к югу от нашего домика. Берег был обрывистый, но имелись ложбинки и овражки, спускающиеся к проливу. Ясно, что эти места — хода песцов. Тюленя надо почти наглухо завалить камнями и оставить маленькую дыру, через которую песец может немного ущипнуть этого лакомства. Все это делается до наступления морозов. Туша благополучно разлагается и смердит на всю округу. А этого только и надо. Песца привлекает этот аппетитный (о вкусах не спорят!) запах, он привыкает к месту и будет сюда возвращаться. Затем наступает зима. Все заносит снегом, и ветер так крепко его прибивает, что он звенит под ногами. Вот тут и начинается для песца все человеческое коварство.

Перед этой интересной дырой вырезается круглая яма немного больше патефонной пластинки. Сюда вставляется капкан и цепью крепится за ближайший камень, иначе песец его запросто уволочет. Дужки капкана следует обмотать толстым шпагатом. Бывали случаи, что песец перегрызал сухожилие раздробленной ноги и уходил на трех лапах.

Теперь надлежит насторожить капкан. Желательно наладить максимальную чуткость, и не менее желательно, чтобы уцелели пальцы. Капкан надо закрыть пластинкой снега. Ножом вырезать кусок снега и начинать его обтесывать — чем тоньше, тем лучше. Как полагается, в последний момент пластинка ломается, но, как говорил Нансен, в Арктике самым главным являются три вещи: терпение, терпение и терпение. Все старательно припорашивается снегом. Милости просим!

В тихую погоду в вечерние часы, обязательно вдвоем, отправлялись на очередной осмотр капканов.

Лунный свет, скрип шагов, величественная природа, ближайшие два человека, вероятно, в махорочном дыму играют в шахматы, а все остальные за много сот километров от тебя.

Ходили и в темную, пасмурную погоду. Фонарь «летучая мышь» едва выхватывает перед тобой дорогу. Где-то тут должен быть капкан. Он еще не виден, но уже слышен. Песец беспокойно ворочается и бренчит цепочкой. Зверек яростно, с шипением пытается броситься на нас и крутится как волчок.

Тяжелый промысловый нож берется за кончик. Песец старается укусить ручку. Даже не сильный удар по черному носику достаточен. Осторожности ради связываются лапки, и трофей закидывается за спину. Однажды такой трофей, болтаясь за спиной, очухался и прокусил мне толстенную рукавицу и палец до кости. За полгода мы добыли пятьдесят песцов. Как приятно промерзшим и продрогшим возвращаться домой! Издали, виден на косогоре наш домик с обледеневшим окном. После мороза с наслаждением вдыхаешь родной запах жилья. Тут все: махорка, керосин, вчерашние щи, псина и мокрые валенки. Хорошо!

В непогоду, когда в трубе бренчали вьюшки и горсти снега стучали в окно, а бедняга Кремер в кромешной тьме и снежной круговерти брел на метеоплощадку, мы занимались обдиранием песцов. Надрез по внутренней стороне задних лапок, — затем туда просовывается рука и с треском отдирается мездра от тушки. Шкурка снимается как чулок и сушится на пяльцах. Впереди еще много работы по очистке.

Милые модницы и не подозревают, что о каждом песце можно написать целый рассказ.

Круглосуточная ночь тянулась однообразно, но мы не скучали. У нас, четверых здоровых мужчин, не было времени для скуки, тем более для всяких утонченных переживаний и эмоций. Работа и условия ее нам нравились. Лучшего мы и не желали.

С нетерпением ожидали очередного новолуния, желательно с тихой и безоблачной погодой, при которой можно свободно читать вне дома. Сохранился фотоснимок нашего дома, сделанный при полной луне. Выдержка — целых двенадцать минут. Видны все камешки и мельчайшие детали. Уютно светится окно. Единственный недостаток — луна не выдержала такого издевательства и за двенадцать минут на снимке стала похожей на длинный парниковый огурец.