Самуил Маршак - В начале жизни (страницы воспоминаний); Статьи. Выступления. Заметки. Воспоминания; Проза разных лет.

— О, эти иностранцы — чертовски умный народ! Жарят Овидия, как «Отче наш».

Однажды я сидел в нашей маленькой тихой университетской библиотеке. Инчикуин вошел в комнату, перелистал журнал «Хоккей», а потом от нечего делать подсел к моему столику. В библиотеке нельзя было курить — поэтому он держал во рту потухшую трубку.

— Слушайте, — сказал он, — знали ли вы в России одного человека, я забыл его фамилию. Кончается на «ский»… Славный парень, ростом в шесть футов!

Я ничего не мог ему ответить, но он и не ждал моего ответа.

— Слушайте, — сказал он опять. — А знакомы ли вы с русским царем, то есть я хочу сказать — бываете ли во дворце? Я в прошлом году видел вашего великого князя. Позабыл только, как его зовут. Кажется, Михайловна.

Я очень любил читать книги о средневековых рыцарях. Инчикуин увидел у меня в руках книгу, которая называлась «Ирландский замок». На первой странице были изображены развалины замка с деревьями на крыше.

— О, — сказал Инчикуин, — у меня у самого есть в Ирландии замок. Ему восемьсот двадцать три года.

— А башни уцелели? — спросил я.

— Да, башни, подъемный мост и все прочее. На реке Шаннон, недалеко от деревни Килдайсарт. Красивый вид. Приезжайте посмотреть. Только мы живем не в замке, а в двух милях от него. У меня дома отличные лошади. Читали вы в газетах о Ирландской Девушке, которая взяла приз на Дерби? Это моя кобыла.

Я записал адрес Инчикуина на обложке «Ирландского замка».

Летом я жил в английской деревне у подножия высоких гор, похожих на сахарные головы. Гладко вымощенная, будто полированная дорога проходила через деревню, а потом вилась в горах.

Деревня была чистенькая, уютная, вся увитая розами и диким виноградом. Я жил в небольшом двухэтажном доме, а против моего окна высился столб с блестящей вывеской гостиницы: «Королевская таверна. Автомобильный клуб».

По дороге то и дело проезжали автомобили.

Зашел я раз в бакалейную лавочку за папиросами «Золбтой мундштук». В лавочке пахло всеми английскими колониями: тут были ящики кофе, какао и корицы, а на стене висели целые ветви желтых, слегка почерневших бананов.

Перед прилавком стоял высокий и прямой юноша в роговых очках. Не шевелясь, он смотрел на лавочника в упор и допрашивал его, как следователь.

— Лучше всего, — говорил пискливым голосом лавочник, сидя на высокой табуретке, — лучше всего доехать по железной дороге до гавани Фишгард. Оттуда есть пароход в Ирландию, в Росслер.

Когда я подошел к прилавку, лавочник весело пропищал:

— Доброе утро, сэр. Славная сегодня погода! Вот мистер Робертсон собирается путешествовать по Ирландии — пешком. Забавная страна! Вы подумайте только — Англия с Ирландией составляют одно королевство, а какая разница! Вы там не бывали еще?

Я сказал, что давно собираюсь.

Высокий молодой человек, не поворачивая головы, сказал мне:

— Если хотите, поезжайте со мною. Вдвоем веселее. Вы умеете ходить? Захватите дорожный мешок и будьте у «Королевской таверны» через два часа.

Потом он повернулся, оскалил лошадиные зубы и сказал:

— Та-та.

Так говорят для краткости вместо «гуд бай». «Гуд бай» значит «прощай», а «та-та» что-то вроде нашего «пока».

Мы поехали. В поезде мистер Робертсон все время молчал и читал путеводитель, раскрыв маленькую карту.

На пароходе он лежал в длинном кресле на палубе. Лицо у него было зеленое, как море зимой. Рот был широко открыт. Шляпу он надвинул на глаза, чтобы не видеть мелких перекатывающихся морских волн.

— Как вы чувствуете себя? — спросил я, проходя мимо.

— Отлично, великолепно, наслаждаюсь путешест… — попробовал он соврать, но, не кончив слова, закрыл глаза и склонил голову набок.

В несколько часов мы переправились через небольшое, но бурное Ирландское море.

— Что же, пешком? — спросил я у Робертсона, когда мы с ним сошли на землю.

— Да, я признаю только пешее передвижение.

Мы пошли по пыльной большой дороге. По одну сторону виднелись круглые холмы, по другую только луга. На лугах паслись овцы без пастухов и собак.

По дороге проходили женщины, закутанные в черные платки и похожие на монахинь.

Мистер Робертсон опустился у края дороги на камень.

— Что с вами? — спросил я. Притворно улыбаясь, он прошептал:

— Маленькое головокружение… от свежего воздуха.

— А вы можете дальше идти, мистер Робертсон? Все с той же веселой улыбкой он отвечал:

— Конечно, могу, но лучше бы поехать.

Мимо нас бежал мелкой трусцой ослик, тащивший повозку вроде открытого ящика. В ящике стоял длинный человек в соломенной шляпе и колотил осла палкой.

— Ги-ги! — кричал он. — Двигай ногами, дармоед, а то я тебе перешибу спину!

— Послушайте! — закричал я ему. — Моему товарищу дурно, не подвезете ли вы нас немного?

— Он и меня везти не хочет, — отвечал человек в шляпе. — Садитесь, будем вместе погонять его!

Робертсон тяжело грохнулся в повозку, как замороженный труп. Я полез за ним.

— А не будет ли ослу тяжело? — спросил я.

— Спросите у него, — пробормотал человек в шляпе и ткнул осла дубиной.

В это время нас догнала женщина. Из-под черного платка виднелся только край ее красного лба и седые космы волос.

— Пьяница! — закричала она. — Посадил черт знает кого, а я должна пешком тащиться!

Осел, видимо, испугался крика и поскакал по дороге, как хороший призовой конь.

— Вы знаете ее? — спросил я, когда женщина пропала из виду.

— Зияю, — спокойно ответил возница.

— А кто она такая?

— Жена.

— Чья жена?

— Моя.

Осел остановился у маленькой железнодорожной станции. Робертсон стал шарить по карманам.

— Что потеряли? — спросил я.

Робертсон побледнел и сказал дрожащим голосом:

— Путеводитель…

Возница посмотрел на Робертсона с испугом и участием.

— Оставил в кресле на палубе, — сказал Робертсон. — Проклятое Ирландское море!

— Что за беда, Робертсон. Будем путешествовать и без путеводителя.

— Как же это можно! — возмутился Робертсон. — Там указаны все замки, церкви, кладбища, все гостиницы, все станции, все дороги шоссейные и проселочные. Я без него не пойду. Придется сесть на поезд. Я даже не знаю, где здесь останавливаются на ночь. А новый путеводитель не во всяком городе найдешь — особенно здесь, в этой дурацкой Ирландии.

— В Лимерике найдем, — успокоил я его.

Где-то близко свистнул паровоз. Мы торопливо простились с владельцем осла и побежали на станцию.

Через несколько минут мы сидели на полинялых диванах в душном маленьком вагоне и мчались на запад Ирландии — в город Лимерик.

— Лимерик, — вспоминал Робертсон, — страница сто семьдесят пятая в путеводителе… Кожевенные фабрики, памятник Родсу… Расположен на реке Шаннон.