Элизабет Хереш - Александра

Затем следует бал открытия сезона. После торжественного вхождения в зал Александра, как обычно, дожидается открывающей бал мазурки под портретом царя Николая I, танцует тур с послом по своему выбору и во время котильона удаляется.

Впервые Николай и Александра вместе посещают оперу. Она в таком восторге от «Пиковой дамы» Чайковского, что хочет посмотреть ее повторно. Композитор умер лишь три года назад, так что некоторые из его работ еще не получили широкой известности, — даже премьеры балетов «Щелкунчик», «Спящая Красавица» или «Лебединое озеро» (как будто специально написанный для балерины Матильды Кшесинской, прославившейся не в последнюю очередь благодаря связи с Николаем) состоялись совсем недавно. На смерть Чайковского юный Сергей Рахманинов сочинил свое знаменитое «Trio elegiaque» и теперь производит фурор в концертных залах Петербурга как виртуозный пианист. Александра погружается в многосторонне богатую культурную жизнь, о которой прежде не имела ни малейшего представления.

По случаю новогоднего приема царь, в соответствии с традицией, выпускает манифест. На сей раз он содержит объявление о коронации Николая и Александры царем и царицей. Хотя со времен Петра I царь величается по-западному «император» и как таковой позднее, после Александра I и «Битвы трех императоров», также признается на Западе, все же и в этом Николай неукоснительно придерживается древней русской традиции и исконного титула: «царь».

Коронация царя и царицы должна состояться 14/26 мая 1896 г., как обычно, в Москве. Там почти четыреста лет до этого Иван III первым провозгласил себя «царем и самодержцем всея Руси». Поскольку Рим, а теперь еще и Византия пали, великий князь Иван чувствовал себя могущественным правителем «третьего Рима, а четвертому не бывать…» Самонадеянность пришла к нему вместе с властью над государством, объединившим множество отдельных княжеств и обогащенным завоеваниями, авторитет зижделся на престиже христианского государя. «Татарские ханы слушаются его, другие русские великие князья служат ему, — пишут летописцы, впечатленные в начале его правления, — но царем он себя не величает из христианского смирения…» Эту смиренную позицию Иван, однако, вскоре оставляет, и сначала в переписке, а затем уже официально присваивает себе этот внушающий уважение титул, а вместе с ним и слово «царь», которое греческая принцесса София «импортирует» из Византии, равно как и государственный символ: двуглавого орла. Затем Иван русифицирует государственный герб, добавляя в центр двуглавого орла эмблему святого Георгия.

Поэтому даже ритуальная сторона традиций заимствована из некогда привлекавшей императорской короной Византии — и соответственно роскошна. Кто мог бы остаться равнодушным при виде церемонии коронации царем — этого представления, являющегося зеркальным отражением светской, «Божьей милостью» возложенной власти? Во всяком случае, только не Александра, при ее склонности к мистике потрясенная глубокой символикой ритуала и на всю жизнь проникнувшись представлениями о «Богом данной власти».

В Москву Николай и Александра прибывают за неделю до коронации, в день святого Николая Чудотворца, покровителя царя и святого заступника России. Вся семья живет в Петровском дворце. Каждый день торжественные церемонии, особенно впечатляет Александру пропетая хором в тысячу двести голосов серенада после парада; медленно открываются ей размеры России, которая поднимается здесь во весь свой рост. Во время первого торжественного въезда на территорию Кремля посещаются все церкви, в том числе царская усыпальница с саркофагами всех царей до Петра I, после правления которого государей стали хоронить в Петербурге.

После приема в честь иностранных королей, принцев, чрезвычайных и полномочных послов и посланников царская чета, по обычаю, едет в монастырь на молебен.

Весь город готовится к дню коронации. Здания реставрируют, некоторые сносятся, чтобы на их месте возвести новые. На фасадах, воротах, над окнами, а также на памятниках, городских воротах и Триумфальной арке развешивают бесчисленное множество лампочек для ночной иллюминации. До блеска начищены эмблемы с российским государственным орлом. Здания, и прежде всего вдоль предполагаемого пути следования праздничной процессии, красят и украшают, на них вывешивают бело-сине-красные и черно-желто-белые флаги, которые теперь развеваются с фасадов, крыш и ворот вместе с другими знаменами. Над порталом Благовещенского собора натягивают балдахин из пурпурно-красного бархата. Издали сверкают золоченые купола кремлевских церквей, и пестрые камни собора Василия Блаженного, строитель которого был некогда ослеплен, «чтобы никогда больше не мог бы построить такой красоты», сверкают посреди широкой Красной площади. Из всех уголков страны сюда стекается народ: разве не говорится, что больной исцелится, а слабый окрепнет, если увидит коронованного царя, «помазанника Божьего»?

Николай предпочитает первую русского корону, которую носил восемь столетий до этого Владимир Мономах. То ли из любви к древним традициям — время после Петра I считается «западным, нерусским», — то ли из практических соображений (архаическая корона-шапка с соболиным кантом весит всего лишь около килограмма), неясно. Однако советники и церемониймейстер настаивают на несколько-килограммовой парадной короне — память любви царицы Екатерины к блеску и роскоши. Высокая, напоминающая епископскую мирту, с массивным бриллиантовым крестом и гигантским рубином посередине и сорока четырьмя крупными и бесчисленным множеством мелких алмазов, а также с тридцатью восемью розовыми жемчужинами, она представляет собой не только символ русского богатства, но и бремени царского достоинства. Традиционная малая корона для Александры состоит исключительно из бриллиантов. Оба получат свои короны только во время церемонии.

Вдоль километровой подъездной дороги в Кремль выставлены двухрядные шпалеры из военных, призванные сдерживать натиск толпы. По обочинам улиц выстраивается гусарская гвардия Николая.

Залпы салюта вмиг усмиряют возбужденный люд. Едва стихают залпы, как кремлевские колокола возвещают о начале процессии, и пока трезвон подхватывают другие церкви, появляется торжественное шествие. Медленно и с достоинством едут элитные конные полки. За ними следует кавалерия императорской и казацкой гвардии, гордость русской армии. Следом знать и посланники различных областей страны, и в пестром разнообразии их экзотических одеяний и головных уборов, кажется, отражаются ее необъятные просторы, — словно хотят напомнить о том, что Россия настолько велика, что когда на ее востоке восходит солнце, на западе только гаснет вечерняя заря. Вот появляется гвардейский оркестр и начинает играть царский гимн — после первых тактов толпа подхватывает «Боже, царя храни», в это время показываются сановники, придворные министры и адъютанты из свиты нового царя.