Юрий Беспалов - Неизвестная Зыкина. Русский бриллиант

— Ничего подобного, — возразил я. — Кузнец Ивашка Трофимов за пятиалтынный сделал на 31-й день января в царицыну палату утюг железный. Эта запись взята из книги расходов царицы.

Зашел как-то разговор о царе Николае II. Я рассказал, как Николай II, выступая в качестве нового царя в Аничковом дворце в Петербурге перед депутацией от дворянства, земств и городов, волновался и говорил громко. Его супруга, в то время слабо понимавшая по-русски, встревоженно спросила у стоявшей рядом фрейлины: «Почему он кричит?». На что фрейлина ответила по-французски:

«Он объясняет им, что они дураки…».

— Не мог так царь сказать, — убежденно возразила Зыкина.

— Конечно, не мог, — также уверенно сказал присутствовавший при разговоре Гридин. На другой день я принес супругам «Календарь русской истории» и ткнул пальцем в страницу, где я прочел то, о чем рассказал накануне.

— Значит, было такое, — согласилась Зыкина.

Рассказываю Зыкиной о художниках XVII века и вскользь говорю: «По инициативе Екатерины II в Эрмитаж в 1772 году были доставлены 158 картин, в их числе и знаменитая „Даная“. Тому способствовали посол в Париже Голицын и всем известный Д. Дидро».

— Что-то много картин. Цифра большая. Откуда столько набралось? — засомневалась Зыкина. И мне снова пришлось знакомить певицу с первоисточниками, как и в следующем эпизоде. Зашел разговор о гимне.

— До 1833 года у нас своего гимна не было, — говорю.

— Как это не было? А при Петре I? — спрашивает. — Что же, и при нем не было?

— Не было. При нем в качестве гимна использовались различные музыкальные произведения типа «Гром победы раздавайся». С 1816 года официальным в России стал английский гимн.

— Зачем России английский гимн? Откуда он взялся? — недоумевала она.

И таких примеров можно было бы привести порядочно. Но я вспомнил слова немецкого мыслителя и критика Г. Лессинга, сказанные еще в середине XVIII века: «Гению простительно не знать тысячу вещей, известных всякому школьнику, ибо богатство гения составляет не приобретенный запас знаний, но то, что он извлекает из себя самого, из собственных чувств».

В начале апреля 1987 года Гридин показал мне фотографию Зыкиной.

Нравится? — спросил. Разве может не нравиться твоя супруга? Какой нелепый вопрос. Но это не Людмила Георгиевна. А кто же? Ее двойник из Новгорода.

Посмотрев на фотографию, я не сомневался: на ней была Зыкина, и никто другой. Поэтому не стал спорить с Виктором, решив, что это запоздалый первоапрельский розыгрыш.

На другой день обращаюсь к Гридину:

— Так кто же все-таки на фотографии, которую ты мне вчера показывал?

— Дама из Новгорода. Копия Людмилы Георгиевны.

Я был просто ошарашен. В такое безупречное сходство двух разных женщин из разных городов поверить было невозможно. Гридин продолжал:

— Из Новгорода мы получили письмо о той женщине, в котором, например, пишут, что, когда концерт Людмилы Георгиевны показывают по телевидению, соседи той новгородской «Зыкиной», и не только они, кланяются ей за талант, говорят: «Весь вечер любовались вами». При въезде в Новгород проводники вагона выказывают ей особую предупредительность, а сотрудники транспортной милиции на вокзале помогали и предлагали ей свои услуги в дорожных хлопотах, приглашали приехать в Новгород с концертами.

— Адрес этой новгородской «Зыкиной» у тебя есть? — спрашиваю.

— Конечно, есть.

— Может, она и поет, как Людмила Георгиевна?

— А вот такой информации нет.

Но вскоре пришло еще одно письмо из Новгорода, в котором сообщалось, что и по возрасту местная «Зыкина» близка к настоящей.

Сама Людмила Георгиевна не очень удивилась двойняшке.

— Так в природе бывает, и нередко.

— Как сказать, — возразил я. — На снимке абсолютно ваше лицо. Даже прическа как у вас. Не хватает только ваших сережек в ушах. Наверное, ей не потянуть на те, что у вас с изумрудом в середине.

— Почему? Если деньги есть, можно заказать — ювелиры сделают какие угодно, только плати.

— Когда вошь в кармане, блоха на аркане, как говорили нищие бурлаки на Волге, тут не до ювелиров.

— Да, может, у нее карманы оттопыриваются от денег, откуда ты знаешь?

— Тогда давайте напишем ей письмо с адресом ювелиров, которые сделают сережки, как ваши, или копию.

— Не выдумывай. Скоро Пасха, может, ее поздравить с праздником?

На этом разговор закончился. Получила ли новгородская «Зыкина» поздравления от Зыкиной московской, не знаю. В апреле, перед самым праздником, меня в Москве не было.

Летом 1996 года Гридин привез из Тулы новый баян, изготовленный на заказ местными мастерами, положил его на стул в кабинете Зыкиной, доложил ей о результатах поездки и ушел на репетицию. Я взял в руки изделие тульских умельцев, вспомнив, что нечто похожее видел по телевидению в руках B. C. Черномырдина, извлекавшего из него на даче чрезвычайно печальные звуки.

— Людмила Георгиевна, — говорю, — я недавно видел по телику Виктора Степановича Черномырдина, игравшего на баяне. Как, на ваш взгляд, он играет, наш председатель правительства? Музыкант из него получился бы?

— Для любителя играет неплохо, — отвечала Зыкина, — а может, даже и вовсе неплохо. А вот получился бы из него хороший исполнитель — это вопрос, потому что уровень профессионализма, я имею в виду игру на баянах, сегодня очень высок.

— А Гридин? Он баянист какой? Звезда первой величины или таких у нас много?

— Если брать страну в целом, то в первой десятке точно.

— А Черномырдин? — допытывался я.

Зыкина задумалась.

— Хорошо. Его в оркестр Осипова или ансамбль Александрова, пусть не на первые роли, взяли бы?

— Ну ты замахнулся! Конечно, нет. Чтобы попасть туда, в эти коллективы, нужно пройти суровый отбор. Вряд ли Виктор Степанович, по нынешним меркам, его прошел бы.

— Так кто же все-таки у нас в стране баянист номер один?

— Первым не только в стране, но и в мире был победитель мирового конкурса баянистов в Нью-Йорке В. Петров из оркестра имени Осипова. Его в Америке так и окрестили — «чемпион мира».

— Значит, Черномырдину ничего не светит?

— Светит, светит… Только в другом месте.

Как-то в разговоре с Виктором Гридиным сказал ему, что за все время сотрудничества с его супругой я обнаружил у нее редкое качество — умение слушать, не перебивая, и очень внимательно. «Ты плохо знаешь Людмилу Георгиевну, — сказал он, — если что-нибудь не по ее вкусу — может тут же перебить без всяких извинений». И Гридин рассказал один эпизод, где Зыкина «перебила мягко».

В октябре 1976 года они приехали с Зыкиной в Ташкент на декаду литературы и искусства России в Узбекистане. В номере отеля «Узбекистан» был приготовлен для Зыкиной сюрприз — новая песня Виктора Темнова на слова поэта Олега Милявского «Горят закаты».