Григорий Речкалов - В небе Молдавии

Самолет Яковлева шел рядом. "Ему хорошо,- позавидовал Крюков,переучивание почти закончил. А тут сиди, парься".

И Пал Палыч в поте лица вел самолет в самое логово врага.

Позади осталось добрых полчаса пути. Теперь два советских разведчика летели над территорией врага. Отчетливо виднелись синие отроги Карпат. Надо бы повнимательнее следить за воздухом. Как назло, облачность, до этого висевшая внизу редкими хлопьями, сгустилась.

Пал Палыч некоторое время определял местонахождение, после чего взглянул на бензиномер и ужаснулся: стрелка колебалась на середине, все больше отклоняясь в сторону нуля, до объекта же было далековато.

"Фу-ты, ну-ты,- произнес Пал Палыч любимое присловье как обычно, когда сталкивался с чем-то для себя нелегким.- Как быть?"

Раздумывать не пришлось. Вокруг истребителей появились зенитные разрывы. Пал Палыч сманеврировал к облакам, посмотрел вниз. Там чернел крупный узел, дымили паровозами грязные составы. Неподалеку от города прилепилась взлетная полоса аэродрома.

"Мессершмитты" появились неожиданно. Вначале Яковлев указал ему на одну пару, а затем Крюков и сам заметил слева от себя другую.

"В бой не вступать" - таков приказ. Путь к отступлению отрезан первой парой, вторая стремится обойти спереди. А разведать главный объект необходимо! Не возвращаться же с пустыми руками!

"Мессершмитты" наседали. Крюков и Яковлев по одному вскочили в облака. Вынырнув оттуда, летчики увидели прежнюю картину: вражеские истребители продолжали преследование.

Пал Палыч снова спрятал свой "миг" в облака; снова вслед за ведущим устремился Яковлев. Здесь сильно болтало, несколько минут полета показались вечностью.

Впереди возникли знакомые по карте очертания вражеского города. "Мессершмитты" наконец отстали, а плотный огонь зениток истребителю не помеха. Со свойственными ему упрямством и решимостью Крюков выполнил приказ.

Но где самолет Яковлева?

Маневрируя между разрывами, встревоженный Пал Палыч сделал один круг, другой. Яковлева не было. Бензин на исходе.

Пал Палычу все же удалось перелететь обратно через границу. Пытаясь подыскать место для посадки, он израсходовал последние капли горючего. Мотор заглох, и самолет рухнул в лес.

Только к вечеру Крюков смог добраться до штаба и передать ценные сведения о расположении вражеских войск.

Никому не хотелось думать, что нет больше в живых белобрысого весельчака Коли Яковлева.

* * *

Вечерняя тишина обволокла аэродром. Густые тени, подобно черным клубам дыма, заполняли овраги, низины и, расплываясь по косорогам, затягивали золотистые солнечные пятна. Впереди ночь, полная тревог и неизвестности. Первая ночь войны. Дома притаились. Оконные стекла, которые так весело перемигивались каждый вечер со звездами, казались теперь слепыми, полными тоски и одиночества. Надолго ли? Сколько еще придется ждать, пока затеплятся в них ласковые ясные огоньки? Притих в густых зарослях командный пункт. Его ориентиром сейчас служили только огоньки папирос. Изредка бледное пламя спички выхватывало из ночи посуровевшие лица товарищей. Слышались приглушенные, взволнованные голоса.

Наконец, можно собраться с мыслями, хоть немного отдохнуть от дневной суматохи, от воя снарядов и грохота бомб.

Скрипнула дверь. В ее узком проеме возникли силуэты командира полка и начальника штаба. Разговоры стихли. Летчики подошли поближе, уселись прямо на землю.

Иванов заговорил, как всегда, спокойно, но по тому, как он особенно старательно выговаривал каждое слово, угадывалось сдерживаемое волнение.

- Товарищи летчики! Сегодня случилось то, к чему мы готовились все эти годы. Фашисты вероломно напали на нашу Родину. Вам пришлось принять на себя первый удар.- Голос командира окреп, в нем зазвучала сталь.- Вы оказали врагу достойный прием. Десяток фашистских стервятников и почти сотня гитлеровцев больше не вернутся домой. Высокое мастерство и бесстрашие проявили в воздушных боях летчики Ивачев, Викторов, Макаров - каждый из них сбил по одному вражескому самолету. Исключительное мужество и храбрость проявили наши летчики, отражая налет на аэродром в Бельцах. В неравной схватке с противником они сбили прямо над аэродромом прославленного фашистского аса. Отважно дрались в этом тяжелом групповом бою летчики первой эскадрильи.

Иванов умолк.

- Война не бывает без жертв. Видеть смерть всегда тяжело. Вдвойне, втройне тяжелее, когда от руки врага гибнут близкие товарищи, друзья.

Смертью храбрых погибли сегодня Саша Суров и Ваня Овчинников, наши молодые летчики, комсомольцы, славные ребята. Прошу почтить их светлую память минутным молчанием.

Все встали. Плотная, молчаливая живая стена. Ни звука, ни движения. Толька одна минута, шестьдесят секунд тягостного молчания, но за это время в памяти у каждого из нас встали эти двое: высокий сероглазый Саша Суров и подвижный, жизнерадостный Ваня Овчинников.

Всего несколько часов назад я разговаривал с Овчинниковым на аэродроме в Бельцах. Его светло-карие глаза еще излучали задор и азарт только что прошедшего боя. Растянувшись под крылом самолета, Иван рассказывал нам о внезапном налете фашистов. Я до сих пор слышу его голос:

"Сижу я в кабине, вздремнул даже слегка. Вдруг слышу, по голове меня кто-то лупит, а в ушах перестук отдается: тра-та-та-та, тра-та-та-та. Ну, техник быстренько включает зажигание, я скорей за плунжер хватаюсь, смотрю - справа командир звена уже на взлет пошел... - Иван рассказывал увлеченно, взахлеб. Запустив мотор, Овчинников устремился за командиром. А в это время над головами с оглушающим грохотом проносятся "мессершмитты". Трескотня их "орликонов"{5} - не для слабонервных. На южной окраине с треском захлопали фугаски. Но вот на взлет пошли наши истребители. Скрылся за черными разрывами самолет старшего лейтенанта Шелякина. Вслед за ним устремились Гриша Шиян, Саша Суров и Петя Грачев. Лоб в лоб мчатся их истребители навстречу атакующим "мессершмиттам".

На аэродроме творится невообразимое. На стоянках самолетов, на взлетном поле - повсюду грохочут взрывы. Там, где было бензохранилище, разлилось огненное море. Черный дым окутал два не успевших взлететь "мига".

Все живое укрылось где только можно. Даже в речке. Из воды торчит голова Тимы Паскеева: с ужасом следит он за несущимися к земле бомбами. Его длинное, худое тело при каждом близком разрыве моментально распластывается на дне. Рядом, у берега, лейтенант Дементьев с перекошенным от страха лицом.

Огненная смерть пляшет на земле. "Миги" все взлетают и взлетают. Через какую-то долю секунды повиснет в воздухе истребитель младшего лейтенанта Овчинникова. Но в этот момент раздается взрыв, и тугая, как плеть, волна швыряет самолет в бездну. "Миг" Овчинникова скрывается на мгновение в дыму, боком выскакивает и, перевернувшись несколько раз, влетает в следующий взрыв. Падают вниз обломки исковерканного истребителя. Тем временем вторая волна бомбардировщиков пересекает исполосованное разрывами летное поле, и пляска смерти становится еще лихорадочнее.