Григорий Речкалов - В небе Молдавии

- Как думаешь, Костя, есть у фрицев на аэродроме зенитки?

- Когда там этого добра не хватало... Главное - застать их снова врасплох.

Анатолий тяжело вздохнул.

- Как, по-твоему, почему, когда Назарова подбили, он полетел не с нами, а на Ямполь?

- Самый короткий путь к своим, - подумав, ответил Ивачев.

- И я так думаю. Завтра об этом надо всем сказать. Мало ли что.

Глубокий овраг дышал прохладой. За оврагом чернело школьное здание. Вокруг было пусто. Пусто было и на душе.

У входа окликнул часовой и, узнав своих, отдал честь.

* * *

Все уже спали. Безмятежно похрапывал у стены Солнцев. Поверх одеяла, даже не сняв с себя одежду, сопел Барышников. Под Пушкаревым жалобно скрипели пружины.

Соколов тихо разделся, прилег. Но сон не шел. Анатолий мысленно перебирал в памяти всех, кого можно взять на задание, и с сожалением убеждался, что лететь-то по сути не с кем. От невеселых мыслей захотелось курить. Он потянулся за папиросой, но, взглянув на спящих, передумал. Вдоль стены, как немой укор живым, стояли пустые кровати - Хархалупа, Атрашкевича, Назарова. Анатолию стало не по себе.

Он долго всматривался в пугливо вздрагивающую на небе звездочку. Ждал чего-то, ждал трепетно и настойчиво. И вдруг звездочка сдвинулась с места, начала приближаться к окну, ее тусклый огонек становился все ярче... Пламя взрыва взметнулось над холмом.

Соколов вздрогнул, вытер взмокший лоб и выругался. Гибель Степана все еще тревожила душу, наполняла ее острой тоской.

- Что чертыхаешься? Не спится? - приподнялся с койки Ивачев. - Мне тоже. Знаешь, Селиверстыч, ударить бы по ним перед обедом. Фашисты пожрать любят, все к этому времени слетятся. А?

- Дело говоришь, - согласился Соколов. - И меньше всего будут ждать нас.

- Представляешь, какая свалка начнется?

Усталость одолела друзей.

Когда раздалась команда "подъем", Соколов еще плутал в тревожных сновидениях.

...Раскаленное желтое небо языками пламени выплеснулось в кабину, нещадно жгло руки, лизало лицо. Внизу бурела бесконечная монгольская степь, и он висел над нею на продырявленном парашюте. Пулеметная дробь, злорадный оскал желтозубого самурая, пролетевшего мимо...

...Проснулся Соколов от того, что Ивачев сильно тряс его за плечо, приговаривая:

- Да вставай же, Анатолий!

На аэродроме к нему подошел младший лейтенант Овсянкин.

- Ну, как дела, адъютант? - поинтересовался Соколов.

- Самолет мой отремонтировали. Облетать бы?

- Очень кстати. Если все в норме, приходи на КП. Со мной полетишь.

Алексей заторопился к самолету.

Соколов долго смотрел вслед истребителю. Он как бы прикидывал: справится ли сероглазый, хлопотливый парень с предстоящим полетом? И опять, как тогда ночью, кольнуло что-то недоброе:

"Вчера Назаров, сегодня этот ладно скроенный парень. Какой стороной обернется к нему судьба?"

Соколов не верил в предчувствия. Но ему не раз доводилось видеть людей накануне их гибели. Он знал - никому не хочется верить в то, что его ждет. Но резкий жест, случайно оброненное слово, тоскливый взгляд - тот, что он успел заметить у Назарова тогда перед полетом, - все это воспринималось словно обнаженными нервами, предвещало надвигающуюся беду.

"Хуже другое, - размышлял этот кремень-командир, - человек расслабляется, дает волю предчувствиям, легко становится жертвой случая".

- Эй, или оглох? Второй раз окликаю.

Соколов вздрогнул. Пальцы, ставшие вдруг непослушными, сломали о коробок несколько спичек подряд.

"Что это с ним? - удивился Ивачев, заметив вздувшиеся желваки, потные виски, взъерошенные волосы.

- Ты, Толя, случаем, не заболел?

Соколов выплюнул так и не прикуренную папиросу.

- Сколько насобирал летчиков?

- Четверку.

- Маловато. Понимаешь, завтра ведь месяц, как война. Ух, и устроить бы им свалку еще раз!

Вылет наметили на тринадцать часов. Летчики заняли готовность, ждали сигнала. Побежал к самолету Алексей Овсянкин. Подперев рукой голову, дремал Фи-гичев. За ним виднелся самолет Дьяченко.

Ракета хлопнула внезапно. Зашумели запускаемые моторы; восемь истребителей скрылись в полуденной дымке, провожаемые беспокойными взглядами техников.

После взлета стартех эскадрильи Копылов дал указание техникам подготовиться к приему самолетов после посадки, а Гришу Чувашкина послал к инженеру полка.

- Кто же командира встретит? - Младший воентехник вопросительно глянул на Копылова.

- Твой командир - мой командир. - Старший техник разговарил звонко и нараспев. - Ясно?

Инженера Чувашкин разыскал в ремонтных мастерских. Урванцев послал его за запчастями на склад, а когда Гриша возвращался обратно, самолеты уже вернулись с боевого задания.

Чувашкину стало вдруг не по себе: "Садится шестой. Где же еще пара?" Зародившаяся тревога погнала его на аэродром. Он торопил шофера. Проезжая мимо второй эскадрильи, Гриша видел, как из самолетов выпрыгнули Ивачев и Лукашевич, к ним спешили Викторов и Столяров.

Чувашкин понял: случилось непоправимое.

"Неужели?.. - Подумать о Фигичеве и Дьяченко он не успел, дыхание перехватило: - Моя стоянка пуста!"

- Ума не приложу, товарищ майор, - докладывал командиру полка Ивачев. Сбить не могли - это точно.

- Мы бы увидели, - уверял Викторов.

- Расскажите-ка обо всем по порядку, - потребовал Иванов.

- Соколов с четверкой летел справа, чуть выше. За Днестром дымка сгустилась. Оргеев был как в кисее.

Ивачев рассказал, как они наткнулись по дороге на фашистов, обошли их стороной, выскочили на аэродром и с четырехсот метров сбросили бомбы по куче "юнкерсов". Пары Соколова и Фигйчева бомбили стоянку "мессеров". Взорвали бензозаправщик.

- Зрелище сверху потрясающее, - не удержался высокий пышноволосый Николай Столяров. Эта картина во всех подробностях все еще стояла у него перед глазами: горят "мессеры", взрываются бомберы, огромные клубы дыма и пламени беснуются на аэродроме. Едкий запах гари бьет в нос, а "миги" снова и снова идут в атаку.

- Летчики в азарт вошли, - продолжал Ивачев, - пикировали буквально до земли, расстреливали самолеты в упор. Я подал сигнал сбора. Отошли от аэродрома уже шестеркой.

- Ну, а зенитки? - Виктор Петрович внимательно смотрел на летчиков. Не могли они сбить их?

- Начали стрелять после первой атаки, - сказал Валентин Фигичев, - мы вдвоем их и придушили.

- Но сбить Соколова, - Дьяченко покачал головой. - Все равно, что бы там ни было - отомщу я им, гадам, за командира.

- Может, действительно, подбили, - предположил Николай Лукашевич, - а мы не заметили...

- Сидят они где-то, - оживился Фигичев, - вот увидите, дадут о себе знать.

- Я бы предпочел видеть Соколова с нами, - окинув всех тяжелым взглядом, заметил Иванов. Летчики угрюмо смолкли. - Потерять за один вылет сразу двоих летчиков!